Бывало, в такое время Казак навьючит домашний скарб на корову и отправляется куда-нибудь в глухое ущелье в одиночку охотиться. Нынче же он готовился проводить дочь за муж и остался вместе с родственниками в местечке Чон-Кокту. В старенькой юрте жил младший брат Мукамбет. Тут же ютилась близкая родня Казака. Неподалеку была и Сайра — лучшая джене и подруга Батийны. Они вместе с Батийной расшивали потник для свадебного коня.
Стоило Батийне всплакнуть, вслед за ней из сочувствия плакала Сайра… Все шло не так, как следовало. Ожидали, что сваты приедут вовремя и пригонят подходящий калым, у Батийны поднялось бы настроение, и Сайра устроила бы веселые игры. Знай они, что сваты вот-вот приедут, Сайра с Батийной давно бы сшили нарядную одежду для невесты и гостей, отделали бы украшениями из серебра и ожерелий, да и конусообразная шапка для будущей молодухи была бы наготове. К свадьбе откармливался бы скот, в город поехали бы гонцы, доставить оттуда сладости, нават, чай, подарки. Одним словом, калым пришелся бы Казаку очень кстати, — он смог бы проводить свою Батийну по всем правилам и с большими почестями.
Но счастье, словно белокрылый лебедь, проносилось от Батийны стороной.
Однажды по тропе с верховий спустились двое всадников. Одного из них Казак посылал к свату. Другой был незнакомый, неважно одетый рыжий подросток.
Перед дорогой Адыке напутствовал гонца:
— Пусть жалкий кул не воображает, что он человек. Пусть радуется, что я беру его дочь. Никакого калыма он не дождется, и на отару овец ему нечего рассчитывать. Сын мой сам поедет за своей женой. Будет на то моя воля, следом пошлю людей. Не захочу — и того не будет. Пусть он безоговорочно, как подобает кулу, отправляет свою дочь ко мне.
Но земляк не захотел обижать Казака, пересказывая точные слова свата.
— Казак, можешь готовиться к проводам Батийны. Сам сват приедет попозже, — сказал он.
Услышав, что вот-вот приедет жених, Батийна спряталась в юрте. Она наблюдала сквозь дырявую кошму туурдука[16] за приближающимися всадниками. Когда Батийна увидела белобрысого, неказистого юношу, сердце у нее захолодело.
— О боже, неужели это мой будущий муж? Неужели я рождена несчастной? Господи, спаси мою душу, — шептали ее пересохшие губы.
По обычаю жениха ссаживали с лошади за аилом, он низко кланялся теще и тестю, одаривая деньгами девчат и молодух, пришедших на смотрины. Но жених спешился, как мальчишка, приехавший в гости из другого аила. Мать Батийны, вытирая слезы рукавом платья, подошла к нему и для приличия, чтоб избежать дурных разговоров, поцеловала будущего зятя в лоб.
Казак злился. Разве так встречают зятя? Вон у Калыйчи всю неделю шло веселье. Девушки хохотали, дергали зятя за уши, просили монеты за смотрины. А тут…
— Пусть эту свинью Адыке покарает сам бог за жадность, — говорил Казак. — Кичится своим богатством, самодур проклятый.
Татыгуль успокаивала разгневанного мужа:
— Потерпи, отец. Не показывай свою печаль. У Батийны и без того камень на душе, вся осунулась и почернела.
Когда двор опустел и гости заняли положенные места в юрте Мукамбета, Сайра вывела Батийну.
— А что, если жених не так уж дурашлив, как нам показалось с первого взгляда? Масть коня определишь по его шерсти. Человека же трудно сразу узнать. Недаром говорится, чужая душа — потемки. Даже догадливые люди нередко ошибаются в людях, моя хорошая, — повторяла джене, и Батийне захотелось самой получше разглядеть жениха.
Она вместе с джене бесшумно приблизилась к юрте, где сидел Абдырахман.
— Старайся, чтобы тебя никто не заметил, кызыке, — шепнула Сайра и ловко шмыгнула к пологу юрты. Батийна осталась снаружи и сквозь полоску туурдука заглянула в жилище. На почетном месте разостлан дастархан, все гости заняты чаепитием. Наклонив щупленькую фигурку вперед и слегка подбоченясь, мальчишка ел сразу два боорсока[17]. Не было в нем ни важности, ни достоинства жениха. Он походил на подростка, играющего в альчики[18].
«О-о, бедняжка, проделав дальний путь, он, видно, здорово проголодался», — Батийне стало жалко жениха. Она чуть не рассмеялась. Все-таки пора бы уже в эти годы соблюдать обычаи.
Батийна помрачнела. И одет жених не нарядно, и лицом неказист, и умом, кажется, не удался. Да еще подслеповатый правый глаз на желтом скуластом лице. Издалека на коне жених казался белесым. Теперь она разглядела, что он рыжий.