«Глупая я женщина! Зачем только я их свела? Обе жизни загубила. Бог мне никогда, наверное, этого не простит! Как-то они проживут свою жизнь?»
Мать Абыла, видя, что сын пожелтел, как свет лучины, не ест и не пьет, устремляет мутные глаза куда-то в верхний купол старой юрты, позвала знахаря. Тот склонился над постелью больного, потрогал пульс и сказал:
— У джигита с сердцем что-то не в порядке. Болезнь у него запущена. Давайте ему больше кипяченой воды, подбеленной молоком.
— Однажды Абыла пришел проведать безбородый шутник и балагур по имени Торпок-телок. Пощупав пульс, он пробормотал и без того напуганной матери:
— Эх, Татына, Татына, проморгали мы с тобой. Болезнь-то у него не простая, а опасная. В него, как я погляжу, вселился чистый бес. Этот бес сбил его с толку и не дает ему учить детей. Ведь он свою школу, кажется, закрыл, не так ли?
Татына, затаив дыхание, смотрела на Торпока немигающими глазами.
— В твоего сына, — продолжал он, — вселился пери[37]. Чтобы он избавил твоего сына от недуга, ты должна найти черного-пречерного, без единой белой шерстинки барана. — Для пущей убедительности шутник Торпок даже глаза закрыл. — Но я опять же думаю, а где твой подслеповатый старик найдет черного барана, а? Не найдет он. Хоть имя-то у него грозное — Канжар[38], но, по-моему, его кинжал куда тупее ножа моей старухи, которым она режет кошмы… Если все-таки вам удастся найти черного барана, пусть мулла прочитает стих из Корана, зарежьте жертвенное животное, а на перекрестке трех дорог бросьте кёчёт[39]. Тогда, возможно, милому полегчает…
Плутоватый шутник, высыпав семь коробов страшных и непонятных слов, кряхтя и охая, всунул ноги в стоптанные калоши и покинул юрту. Абыл открыл глаза, громко вздохнул и попросил воды. Перепуганная мать, про себя шепча молитву, дрожащими руками подала ему миску с водой.
Абыл, утолив жажду, ладонью вытер губы.
— Мама, не ищите напрасно черного барана. Он нам не понадобится.
Татына удивилась.
— Сынок, ты разве все слышал, что говорил знахарь?
— Да, мама. Не бойся, ни божий ангел, ни злой дух меня не коснулся. Я болею безо всякой болезни. Что скрывать от тебя, мама, я скучаю по своей любимой, она далеко-далеко отсюда, в неволе. Мне очень жаль ее…
«О чем он толкует? Не жар ли у него? Не бредит? Или это ангелы заставляют его говорить?»
Сердце матери разрывалось на части. Она про себя стала подряд читать все молитвы, которые знала. «Господи, — шептала она, — спаси моего единственного сыночка, избавь его от всяких бед и напастей, сохрани от болезней».
Наконец нашли черного барана, прирезали его, позвали муллу и Топока. Они прочитали молитвы, написали талисман, погрузили его в воду и дали выпить эту воду Абылу, хотя он отказался бросить на перекрестке трех дорог заклинательный амулет.
Никакие заклинания и нашептывания не излечили Абыла. Зато он сразу поднялся с постели, когда стало известно, что Батийна вторично бежала и добралась, невредимая, до юрты отца. Абыл спешно отправился в аил, где жил охотник Казак, но ему не удалось встретиться с Батийной: помешали родственники Казака. Как раз в это время они горестно обсуждали поступок Батийны, покинувшей юрту Адыке.
— Девушка что тебе верблюдица, — где ее привяжут, там она и должна стоять. Постепенно она привыкает. И ты привыкла бы. Не привыкла бы, так стерпела. Теперь нам стыдно людям в глаза смотреть: все будут корить, дочь охотника-де на выбор ищет себе жениха, — судил один родственник.
— Стыд — куда ни шло… — вторил другой. — Не пришлось бы головой отвечать, если нас завтра же вызовут к бию. Кого судья больше послушает: сына бека, богатого и грозного Адыке, или же бедного Казака, добывающего охотой свой хлеб насущный? Наши судьи не удостоят Казака и косым взглядом. Адыке за каждую крупинку злополучного насвая, что принес усладу нашему деду, затребует по трехлетнему иноходцу. Куда мы денемся тогда?
— А я думаю, — запальчиво вставил третий, — если дело дойдет только до бия, возможно, мы еще и выкрутимся. А вдруг Адыке соберет своих джигитов и разнесет в пух и прах наш аил?
Б этих спорах родственники совсем потеряли голову, то ли им отправить Батийну обратно к ненавистному мужу; то ли ждать и выяснить, сколько им придется за нее платить, то ли готовиться к отражению налета джигитов Адыке.
Абыл так и не дождался встречи с Батийной, — она ни на шаг не отлучалась пз родительской юрты. Он нашел Сайру и сказал: