Хорьков. За оскорбление чести и достоинства... можно и привлечь.
Батоненко. Да замолчи ты, Паша! Ты не ответил, как он у тебя под носом опыты проводил и сделал открытие, сулящее переворот в мировой технике? Как это могло случиться? У тебя Мира Ивановна перед глазами?
Хорьков. Не надо так, Борис Васильевич, я своё дело знаю. Всё, что их группа делала, я видел, вот как тебя сейчас... все работы по хоздоговору, почти нечем там поживиться. Была какая-то мелочь, но они подали сразу заявку на изобретение. Значит, я думаю, где-то у них ещё лаборатория, надо их выследить...
Батоненко. Опоздал, Паша! Теперь министр передаёт ему нашу лабораторию, она будет самостоятельной с подчинением на министерство, в ней он будет развивать свою тематику, связанную с открытием.
Хорьков. А как же я? Ты ж ещё обещал меня сделать заведующим?
Батоненко. Подожди ты! Тебя и твоих людишек, конечно, он не захочет около себя терпеть, а нам бы это не помешало... переведу я тебя, не волнуйся зря... друзей я не бросаю.
Хорьков. А мы, значит, как были, так и останемся?
Батоненко. Не совсем. Министр сказал, что по мере развития лаборатории Первашова, она должна стать новым исследовательским центром, считай, институтом. Он очень почтительно с Антоном разговаривал. А наш институт постепенно будут в течение двух-трёх лет сокращать и закроют. Он создаёт комиссию для этого. Всё, что я тебе сказал, будет в течение двух недель оформлено в виде Приказа Министра. Это согласовано с РАН.
Хорьков. Так нам каюк? А чего же мы, Борис, с тобой обсуждаем, напрасные разговоры ведём и так далее?
Батоненко. Погоди ты паниковать. Во-первых, на коллегии был Петр Иванович, который нас курирует и с которым у нас самые тёплые отношения. Мне даже удалось после коллегии с ним несколько минут побеседовать.
Хорьков. Пётр Иванович, наверно, и возглавит комиссию?
Батоненко. Ты догадливый, Хорьков, за что я тебя и ценю. Так и есть, министр ему поручил. Министры, Паша, не вечные, они меняются каждые полтора-два года, а наш уже два просидел в своём кресле...
Хорьков. У Петра Ивановича тоже есть людишки, которых он обязательно включит в комиссию... они так заморочат голову даже этому министру... а новому тем более.
Батоненко. Видишь, Паша, не всё потеряно. Но мы тоже должны шевелиться, на ошибках своих учиться, чтобы в дальнейшем их не допускать. Сейчас я хочу поговорить с Первашовым в твоём присутствии, чтобы при свидетеле, он уж, наверно, на месте. (По внутренней связи). Антон Фёдорович, тебе не трудно пройти ко мне в кабинет, здесь удобнее нам поговорить... не в службу, а в дружбу, прошу тебя.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и Первашов.
Первашов (входит). О чём говорить, не лучше ли подождать Приказа Министра?
Батоненко. Во-первых, мы тебя поздравляем с открытием, хотя и сделал ты его в подпольной лаборатории, но всё равно сердечно поздравляем!
Первашов. Спасибо, но это дело прошлое.
Батоненко. Совершенно верно, нам надо подумать вместе о будущем. Есть деловое предложение.
Первашов. Любопытно.
Батоненко. Представим себе, Антон Фёдорович, что с сегодняшнего дня прошёл целый месяц. Приказ Министра уже вышел и работает. Вы отделились, это просто сделать, лаборатория в отдельном здании. Да, повесили табличку, и часть бюджетных средств вам уже передана.
Первашов. Да, так и будет.
Хорьков. Бюджетных и только часть!
Батоненко. Погоди, Павел Петрович, не мешай, хотя замечание твоё в самый корень. Это будут нищенские средства, на них вы едва-едва будете сводить концы с концами.
Первашов. По мере развития лаборатории, мы будем просить дополнительные средства на отдельные проекты.
Батоненко. Не мне вам рассказывать, Антон Фёдорович, как трудно получить дополнительные средства: в министерстве говорят, что на всех денег не хватает, поэтому либо вы их не получите вовсе, либо получите треть, в лучшем случае - половину от того, что необходимо.
Первашов. Вполне допускаю, что дальше?
Батоненко. Я предлагаю вам объединиться: у вас есть открытие, у нас есть деньги, которые не надо ни у кого просить, они в институте есть. Пусть на некоторое время у вас будет отдельная лаборатория, но работать мы будем вместе: вы поделитесь с нами славою, а мы - деньгами, живыми деньгами!
Первашов. С вашей колокольни кажется, что у меня нет другого выхода, как принять ваше предложение: дать вашему монстру сожрать мою лабораторию вместе со мной. Но этого никогда не будет! Надеюсь, дойдут до вас соответствующие органы и поинтересуются происхождением ваших денег: это вернёт вас из другого измерения в реальность.
Батоненко. Надежды юношей питают, а ты далеко не юноша... значит, нет? А зря!.. Я не тороплю, есть время всё взвесить. Твоё открытие может остаться на бумаге, а скорее всего его начнут разрабатывать за бугром.
Хорьков. Честность переходит границу глупости!
Первашов. Считаю, переговоры оконченными.
Батоненко. Не спеши закрывать дверь. Давай ещё подумаем вместе. Всякие намёки на незаконность наших денег советую прекратить. Мы можем подать на тебя в суд и привлечь за клевету. Уверен, что мы выиграем дело. И ещё, не хочу от тебя ничего скрывать. У нас есть время, чтобы выйти из немилости министра, и мы приложим для этого все силы. Время наш союзник. Поэтому не руби, Антон, подумай над моим предложением!
Первашов. Среди своей компании ты меня не увидишь (уходит).
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же без Первашова.
Батоненко. Я этого ожидал от Антона, но всё-таки считаю, что такой разговор должен был состояться, мало ли. Есть у него время и подумать...
Хорьков. Я уверен, что он никогда не согласится.
Батоненко. Вот из этого, Паша, мы и будем исходить. Лабораторию нам придётся отдать, но, я думаю, временно, потом вернём. Один сотрудник меня беспокоит.
Хорьков. Ильин что ли?
Батоненко. Он самый... нам он пригодится. Квартиру ты ему тормозни, надо повременить, спешить некуда... Мы с тобой химики-любители, а он молодой, но профессионал.
Хорьков. У тебя голова, Борис, как дом советов, думаешь, министра одолеем вместе с Первашовым и так далее?
Батоненко. Вот именно: и так далее! Всё течёт и изменяется, а переменами надо управлять с помощью таких сотрудников, как ты, Паша, и других людей, и людишек. Конечно, не жалеть денег. Деньги - крылышки, Паша! Антону этого не понять! Он отстал от жизни! Батон с деньгами неприступен и нерушим как скала! Говорят, Иосиф Сталин, который курил трубку, когда-то выдвигал лозунг: "Кадры решают всё!" Тогда усатый был прав, но сейчас другие времена и лозунг должен быть другим: "Кадры и деньги решают всё!" У нас, Паша, есть и кадры и деньги, поэтому никто нас не закроет ни за два, ни за три, ни за десять лет! Это для меня очевидно! А если мы будем, то мы обязательно победим!
Занавес
КОНЕЦ
46