Выбрать главу

Владислав Оркан

Батраки

I

В тихой глубокой котловине лежит горская деревушка Конинки. Горы прижали ее к груди и обхватили с обеих сторон руками. По крутым откосам лесистого ущелья раскинулись селения — по два, по четыре двора и больше.

Бесплодные каменистые земли тянутся по берегам ручья, поднимаясь к безлесным горам. На узких, изрезанных межами крестьянских полосках сереют негодные для пахоты кочки, заросшие густым кустарником. Склоны гор покрыты голыми скалистыми перелогами, на которых из года в год попусту ищет корм скотина. Мудрено щипать траву там, где ее нет. Пастбища эти и вытоптанные скотом залежи, поросшие можжевельником, упираются жидкими перелесками в длинные вырубки.

Тихо живут люди в Конинках. Горы отрезали их от мира, и связывают с ним деревушку только ярмарка да костел, куда ходят на богомолье или по большим праздникам. И все. Да, правда! Еще одно: заработки. Каждый год часть молодежи покидает деревню, отправляясь «за хлебом». В поисках заработка мыкаются они на чужбине и возвращаются с удивительными рассказами, но с пустыми руками и почти всегда с подорванным здоровьем.

Впрочем, понятие «чужбина» имеет для жителей Конинок такое же значение, как солнце или луна, — чего-то очень далекого и неведомого, о чем иной раз кто-нибудь порасскажет, но чему они не слишком склонны верить.

Зато они охотно слушают всякие неправдоподобные истории. Тут трезвый ум крестьянина уступает место первобытной фантазии. А может быть, уже с материнский молоком они всосали истину, поколениями усвоенную под гнетом неволи, что «если есть что на свете хорошее, то не для мужика», — и потому они в вымыслах ищут утешения.

«Ну, как там, будет война?» — спрашивают одни, а другие: «Что там слыхать?» И у тех, и у других это не пустое любопытство. В вопросе о войне сказывается страх перед новыми тяготами, а в вопросе «что слыхать» кроется какая-то неясная надежда, словно ожидание какого-то облегчения жизни. В уме крестьянина рождается понятие о «ком-то» или о «чем-то», что придет неведомо откуда и скрасит его долю… Так возникают легенды и о таинственном «эрцгерцоге», и о некоем сказочном спасителе, который скрывается в народе.

В Конинках кое-что знали об этом. На ухо рассказывали друг другу старики и молодые, возлагая на будущее самые невероятные надежды.

А в остальном они интересовались только собой и своим сельским миром, замкнутым от всех в тихой котловине.

О «политической жизни» здесь никто и не слыхивал, даже не подозревали, что существует такая жизнь, да и кто бы мог им об этом сказать!.. Впрочем, кого бы они стали слушать, если им «ксендз об этом не говорил!»

Старшие — те, правда, слышали о выборах депутатов, но какое им дело до этого? «У нас тут никому не к спеху ехать в Вену, — говорили они. — На это деньги нужны… Ну и голова!» Как хотел войт[1], так и голосовали, так оно и выходило. А как же иначе?

И люди спокойно жили в Конинках, не заботились о том, что делается на свете, говоря, что у них хватает своих бед.

Зато друг другом интересовались на совесть. Даже в поговорку это вошло. «Никто, — говорили, — без того не чихнет в деревне, чтобы с другого конца не поздравствовали».

Всякий мог рассказать на ухо: от кого ребенок у Зоськи Запалы (той, что прислуживала у ксендза); за кем бегает Ганка Козера; чей мальчишка прошлый год утонул в пруду и сколько детей прижил на стороне Шимонек с того берега (даром что у него жена дородная баба, а ему самому скоро стукнет шестьдесят!..).

О Сатровой, что держит в ежовых рукавицах сыновей, не давая им жениться, или о непутевом Козере, которого всегда «что-то» водит по ночам, — тут знает любой ребенок. А о старом Злыдашике, владельце лесопильни, прозванном Хыбой, распевают пастухи, когда пасут стадо…

Словом — каждый про другого знал больше, чем про себя. Когда жали хлеб или копали картошку, чаще всего говорили об отсутствующих. Но как будто и в городе так?.. С той лишь разницей, что там кусают, чтобы кусать, а здесь болтают просто ради смеха. А в бедности и смех нелегко достается, вот он и приходится за чей-нибудь счет…

Что бы тут ни услышали о ком, передавали дальше, оттого каждый был на виду у всех. Нужно было крепко остерегаться, чтобы никому не попасть на зубок. А это кое-чего стоит среди такого множества народу… Однако об иных ничего не могли сказать, хоть и были бы непрочь; таких уважали и заглаза. Многим выказывали почтение только в глаза, но кое над кем смеялись без стеснения, хоть то и не были злые люди. Да злого человека смехом не проймешь. А этих за живое задевало…

Посредине деревни, на берегу, кучка женщин копает картошку. Нанял их старый Злыдашик, и они с утра у него работают. Время от времени ветром относит то чей-нибудь протяжный голос, то громкий дружный смех…

вернуться

1

Войт — волостной старшина.