— Сегодня мне везет! — заявил Тона после азартного раунда. — Присоединяйтесь, капитан.
— Я занят, — сказал Намир и показал на Карвера большим пальцем. Тот выругался в ответ. — Не дай мне себя тормознуть.
— Ты никогда не втянешь его в игру, — хмыкнула Головня. Выпила она достаточно, так что язык у нее немного развязался.
Дергунчик фыркнула. Тона глянул на Гадрена, который тихо пожал плечами.
— Он думает, мы не знаем, — сказал инородец.
— Чего не знаем? — спросил Тона.
Гадрен искоса глянул на Намира, который в ответ скорчил страшную рожу.
— Что-то я разговорился, — умиротворяюще промолвил бесалиск. — Капитан сам решает.
— Там, где он вырос, — встряла Головня, — в сабакк не играют. Не может же он признаться, что просто не умеет играть.
— Еще как умею, — отрезал Намир.
Дергунчик расхохоталась. У Гадрена был сокрушенный вид. Головня просто откинулась на спинку кресла и, сделав ход, сорвала банк.
Неплохая выдалась ночь.
Когда большинство солдат вернулись на завод или в жилища, предоставленные салластанами, Намир вместе с Гадреном пошел прогуляться по тихим улицам Пиньямбы.
— Хочу начать открытый набор, — сказал Намир. — Завтра в полдень, если совет Пиньямбы одобрит.
Гадрен медленно кивнул.
— Хочешь продолжить традицию Горлана? — спросил он. — В прошлом ты в этом сомневался.
— И все еще сомневаюсь, — сказал Намир. — Но Горлан знал, что делает. Если так мы сражаемся, то так и выживаем.
Он говорил уверенно. Намир уже выбрал путь, это был лишь очередной шаг.
После объявления жители Пиньямбы стали медленно стекаться к рынку. Некоторые пришли, только чтобы расспросить зазывал Сумеречной, а потом уйти. Другие в страхе наблюдали издалека. Но вскоре выросла и очередь — пестрая толпа молодых и старых, избалованных и отчаявшихся. Намир узнал нескольких местных, которых видел во время обходов вместе с Ниеном Нанбом в ночь перед сражением. Он увидел пожилого салластанина, предлагавшего свой опыт механика, и горячего молодого человека, который никогда не стрелял из бластера, но жаждал сражаться с Империей.
Открытый набор продолжался весь вечер и всю ночь. Что принесут Салласту и Сумеречной грядущие недели — это было покрыто мраком неизвестности, а мечтать о конце войны, как на Хоте, уже и не приходилось. Но в одном можно было быть абсолютно уверенным: Сумеречная рота продолжала существовать.