Во время того, первого разговора, батя молчал и только играл желваками на шершавых морщинистых скулах. Потом пожал плечами. Согласился, вроде. Не так чтобы одобрил щедрый поступок сына, но и не отказал. "Места в доме хватит, пусть в дальней комнате спит".
Леха приехал на следующий день и сразу пустился разводить жалобы. Плакался и причитал он про жизнь, про сволочных компаньонов, и даже на жену с дочкой всё время что-то наговаривал. Потом, правда, хватал себя ладонью за волосы, пускал слёзы, и тут уже клялся, что любит их без памяти. Старый друг словно хотел выговориться за все те годы, которые не виделся с Анатолием, и сейчас его просто несло на красноречие.
Правда, не уехал Алексей ни на следующий день, ни на второй, ни даже на третий. Отыскал сельский магазин и крепко принялся за горькую. Так и пошло с тех пор в доме: утро гостя начиналось с того, что слышались болезненные охи, ахи и бесцельные шатания по двору, а вечером, после порции очередных откровений - снова спать. Хорошо хоть на пасеку он не рисковал соваться, споткнулся бы об улей, всполошил пчёл.
Так прошла целая неделя.
***
Андрей убрал чайник с плиты и откинул на носике свисток - уж больно громко тот голосил в тишине дома. Отец вытащил из полки баранки и сахар. Молча отпили по первому глотку. Чай приятно обжигал горло, наполняя душистым ароматом пространство уютной кухни.
Что-то зашуршало в дальней стороне дома. Видать, Леха проснулся.
Так и есть, через минуту он, покачиваясь, стоял в дверях и сонным взглядом смотрел на двух сидящих за столом людей.
- Ну, проходи, раз, пришёл - громко позвал батя - Садись, отпей с нами чайку.
Гость почесал в затылке, скривился, словно от боли и тяжело помотал головой.
- Не, что-то плохо мне.
- А от чего же тебе плохо, мил человек - голос старика был звонкий и уверенный - Аль не нравится у нас?
Алексей собрался, было развернуться, чтобы пойти в противоположную сторону на выход из дому, но тут отец поднялся и перегородил ему дорогу. Он был ниже гостя и гораздо уже в плечах, но какая-то внутренняя сила была в его маленькой сухой фигуре, преодолеть которую не мог бы даже такой богатырь как Леха. И хотя гость в этот момент не видел глаз старика в полумраке кухни, он уже тогда вдруг понял, что смотрят они на него, ой как не по-доброму.
- Батя... - Анатолий хорошо знал, что обычно следует за таким взглядом.
- Погоди, сын, я сам скажу.
Гость остановился в дверном проёме, не в силах двинуться дальше. Какая-то неведомая сила словно пригвоздила его к месту и не отпускала ни на шаг.
- Я тебе, хороший человек, вот что скажу. Езжай-ка ты домой к себе.
Анатолий заёрзал на месте, но прервать речь отца не решился. А батя продолжал говорить, обращаясь к гостю. Хлесткие слова его били верно и точно, будто стрелы, попадающие в самую цель:
- Возвращайся к семье. Объясни всё, жена простит. Бизнес, говоришь, не идёт? А ты попробуй! Знаю, что сможешь, если захочешь! Вон, когда молодые были, ещё и не такое с Толиком могли. Я ведь всё помню! Возьми свою никчёмную жизнь за горло и не отпускай, пока силы есть. Если хорошо держать будешь, не она тебе, а ты ей рога обломаешь.