Внешне всё выглядело вполне благопристойно: поддавшись на уговоры родичей и нойонов, Батый, казалось, нашёл в себе силы наконец-то перебороть болезнь и отправиться в Монголию для того, чтобы поклониться новому великому хану, совершить положенные церемонии и, в свою очередь, получить причитавшуюся ему долю подарков. Рашид ад-Дин (ошибочно относивший его выступление ко времени, предшествующему избранию Гуюка) так писал об этом: когда эмиры в очередной раз попросили Бату приехать, то, «хотя он и был обижен на них и опасался печальных событий из-за прежних отношений, но всё же тронулся в путь и двигался медленно» — настолько медленно, что ещё до его приезда ханство было утверждено за Гуюк-ханом33. Но готов ли был Бату и в самом деле совершить всё, что требовал от него обычай? И как намеревался встретить его Гуюк? Арабский историк XIV века аль-Омари считал, что и Гуюк, и Бату с самого начала готовились к вооружённому столкновению друг с другом34. Впрочем, кто знает, чем могли бы закончиться все эти передвижения громадных масс войск во главе с двумя самыми влиятельными, но ненавидящими друг друга людьми Монгольской империи? Не привело бы столкновение между ними — особенно в случае поражения Батыя — к новому жестокому разорению западных областей, в том числе и Руси? Или к новому походу монгольских армий в Европу? Однако произошло событие, в очередной раз круто изменившее ход монгольской, да и всей мировой истории.
На исходе зимы 1247/48 года Гуюк во главе своего войска двинулся в западном направлении. Он объявил о том, что хочет провести тёплые месяцы года в собственном юрте, располагавшемся в районе реки Имиль (или Эмель) и озера Алаколь — в нынешнем Восточном Казахстане и прилегающих к нему областях Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Великий хан с детства страдал какой-то болезнью и свой отъезд объяснял исключительно состоянием здоровья: «Погода склоняется к теплу, воздух Имиля подходит для моей природы, и тамошняя вода благотворна для моей болезни»35. «Он выступил из тех мест и в полнейшем величии и могуществе направился к западным городам», — рассказывает Рашид ад-Дин. По пути Гуюк щедро раздавал деньги и одежды. Люди проницательные тут же заподозрили недоброе, ибо знали, что Гуюк обижен на Бату за его отказ приехать на курултай «и в душе замышлял козни» против него. Наибольшей же проницательностью в Монгольской державе, как известно, отличалась мать Менгу-хана Соркуктани-беги, «умнейшая из женщин мира», тонко чувствовавшая малейшие изменения политической обстановки. Соркуктани и Бату и прежде могли положиться друг на друга; теперь же помощь ханши оказалась для сына Джучи поистине бесценной. Ханша действовала «на основании той дружбы, которая со времён Чингисхана установилась и укрепилась между Джучи и Тулуй-ханом и родами обеих сторон». Она тайно отправила к Бату нарочного с известием, «что прибыл Гуюк-хан в те края не без хитрости». Рашид ад-Дин так передаёт содержание её устного послания Бату: «Будь готов, так как Гуюк-хан с многочисленным войском идёт в те пределы». К этому времени Бату достиг местности Алакамак36, в семи днях пути от Каялыка — большого города, расположенного в Илийской долине, у предгорий Джунгарского Алатау, на юго-востоке современного Казахстана[40]. Узнав о приближении Гуюка во главе громадной армии (некоторые авторы, явно преувеличивая, пишут о том, что с Гуюком было до 600 тысяч человек), он остановился, поскольку не знал его намерений, и «стал немного опасаться». Известие же Соркуктани-беги окончательно прояснило ситуацию: «подозрения Бату усилились, и он с предосторожностями и осмотрительностью ожидал прибытия Гуюк-хана». Казалось, всё шло к новой большой войне: «Бату держал наготове границы и вооружился для борьбы с ним». Два войска отделяли друг от друга не более десяти дней пути.
Тут-то и пришло к Батыю известие о внезапной смерти великого хана. Всё случилось в стране уйгуров, на пути к столь любимой Гуюком Имили, воздух и воду которой он так жаждал вкусить. «Когда Гуюк-хан достиг пределов Самарканда, откуда до Бишбалыка неделя пути, его настиг предопределённый смертный час и не дал ему времени ступить шагу дальше того места, и он скончался», — витиевато пишет Рашид ад-Дин. Конечно, речь идёт не о всем известном Самарканде в Средней Азии, а о каком-то одноимённом поселении, возможно, основанном согдийцами, выходцами из «большого» Самарканда38. Древний же Бишбалык, главный город уйгуров, находился в Восточном Туркестане, в полусотне километров западнее современного города Гучен (или Цитай), в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Похожие сведения приводит китайский источник: Гуюк умер в местности Канхан-Ир (предположительно к юго-востоку от современного города Чингиль, на севере того же Синьцзян-Уйгурского автономного района). Произошло это «в третьей луне года у-шэнь», то есть между 27 марта и 24 апреля 1248 года39.
40
Этот город на пути в Каракорум посетил Гильом Рубрук. Развалины города, как считается, обнаружены археологами на окраине села Антоновка Саркандского района Талды-Курганской области Казахстана на небольшой речке Ащибулак37.