- Почему же другой арагвинец с тобою не прибыл? - все еще подозрительно спросил Шадиман.
- Светлый князь, сам знаешь, чтобы на коня сесть, нужно зад иметь, а Реваз месяц будет, лежа на животе, угощение янычар вином запивать. - Ило весело подмигнул Зурабу.
Арагвский владетель резко положил руку на пояс. Звучно расхохотался Иса-хан, Хосро сдерживал улыбку. Зураб хрустнул пальцами: "Понял все! Проклятый хвост проклятых "барсов" поймал моего гонца и в драке, ради насмешки, колол его не в грудь, как подобает..."
- Почему же у тебя зад целый? - заинтересованно осведомился Андукапар.
- Э-э, князь, от привычки зависит: я ни разу не повернулся к врагу спиной. Хотя видишь? - Ило распахнул рубашку: из глубокой раны на груди сочилась кровь.
Шадиман вздрогнул и твердо решил: "Царевич Хосро будет царем, ибо..."
Хосро, вынув шелковый платок, надушенный тонким благовонием, протянул его Ило.
- Возьми, прикрой рану и... говори, что дальше?
- Во имя Картли, царевич, скажу, что надо. Да воссияет над твоей короной грузинское солнце! Да...
- Молчи, презренный! Как смеешь голос подымать? Или тебе мало одной раны, еще хочешь?
- Больше некуда, князь Кувшинский.
- Как? Как ты сказал? - Зураб затрясся от хохота. - На, возьми кисет, это излечит твою вымазанную кровью голову.
- Не излечит, князь. Если б бычьей кровью смочить... Счастливый Реваз, он так поступил.
- Ты что, ишачий сын, сказал? - Андукапар свирепо сжал кулаки. - Я при твоем князе тебя в кизяк превращу!
- Правду сказал, князь Аршанский... больше некуда. - Ило сорвал повязку: на лбу зияла рана от удара клинка. - Янычар полоснул, но я об его башку тоже шашку сломал, тогда только ускакал.
Зураб сосредоточенно разглядывал рану: "Сам себя ранил, так кинжалом не бьют. Только цель какая? Пока в мою пользу мелет ложь. А может, играет, как с пойманной мышью? Убью на месте!" - и он притворно улыбнулся, чтобы не заскрежетать зубами.
- Очевидно, раны мешают говорить? Чувствую, тебе удалось подслушать, о чем совещались за выступом.
- Если б не удалось, светлый князь, как осмелился бы прийти? Все знают: князь Зураб Эристави лучших лазутчиков имеет. И потом, у того, кого бог осчастливил родиться в Арагвском княжестве, слух подобен оленьему. Не успел я как следует скрыться, сразу такое услыхал: "В чем дело, Нодар, турки запаздывают на восемь дней? Очень хорошо! Саакадзе сейчас у Сафар-паши выбирает из двухсот янычар, присланных Осман-пашой, сто умеющих стрелять из пушек? Еще лучше! Возьмем их пушки и заставим их янычар выучить наших дружинников..."
- Постой, - прервал гонца Шадиман, - выходит, Саакадзе в Ахалцихе?
- Ты угадал, светлый князь, и почти все отчаянные "барсы" с ним. Еще такое подслушал, господин: больше пятнадцати тысяч через восемь дней к Ахалцихе подойдет. Тогда всю Картли окружат, чтобы ни один хан... ни один сарбаз целым не ушел. Еще такое услышал, какой-то азнаур другому говорил: "Наш Моурави поклялся живым Иса-хана взять... Султану так обещал", - "Почему не Хосро-мирзу?" - удивился другой. - "Э, какой ты недогадливый! Хосро-мирза султану нужен, как гусю папаха. Иса-хан другое дело - близкий родственник шаха Аббаса..." - "Э-э, Пануш, у меня руки чешутся! Я первый на ананурскую стену взберусь, хорошо знаю дорогу". - "Почему не на марабдинскую?" - "Опять глупость показываешь! Наш Моурави сказал: "Марабда мне самому нужна". Взамен Марабды два княжества султану обещал: Сацициано и Саджавахо". - "Выходит, три князя пострадают?" - "Почему три, а Арша?" Султан так и сказал: "Арагвское княжество и Арша мне, как золотой рог, нужны". А Марабда...
- Ты, верблюжий навоз, хочешь уверить, что час напролет слушал и тебя не поймали?
- Мог бы еще час слушать, но этот дурак Реваз вдруг предпочел обратить свой зад в решето.
Зураб раздумывал: "Выдать собаку значит выдать себя. А какая мне польза? И так чуть не погиб. Выручил лазутчик "барса". Он хрипло выругался.
- Как же ты спасся? - громко спросил Хосро-мирза, заглушая смех Андукапара.
- Спасибо коню! Выскочили саакадзевцы, янычары тоже, ночь темная, а они без коней. Помахали мы шашками, потом я схватил Реваза, перекинул на коня, как вьюк, и как ветер взвился. Долго слышали издали конский топот, только опоздали, пиначи. Реваз как увидел, что спаслись, сразу со стоном с коня сполз, а я сюда прискакал. Еще благородная, высокорожденная княгиня Нато наказала тебе, князь князей, передать, - вдруг, нахально смотря на Зураба, протянул Ило, - когда в Ананури будешь возвращаться, купи два отреза бархата: внучкам хочет послать. Голубой к лицу княгине Маро, Ксанской Эристави, а розовый - Хварамзе, княгине Мухран-батони. Хотя обе - дочери Георгия Саакадзе, все же очень любит...
- Молчи, презренный! - не выдержав, вскипел Зураб. - Не испытывай мое терпение!
- Князь князей, что передать Миха? Слать еще гонцов или уже довольно?
- Убирайся, гиена! Или я... - Зураб запнулся, почувствовав на себе проницательный взгляд Шадимана. "Где моя зоркость?" - упрекнул себя Зураб и уже добродушно произнес: - Иди, верный воин, пусть цирюльник тебя вылечит, дня через два отправишься с посланием и бархатом к благородной, высокорожденной княгине Нато.
Шадиман ладонью мягко провел по выхоленной бороде и предложил вечером устроить состязание в нарды, а пока разойтись, дабы в тишине обдумать слышанное.
Гонца никто не наградил: пусть Зураб о своих лазутчиках заботится; тем более, вести привез - лишь черту на радость.
Хуже остальных чувствовал себя Иса-хан: "Если Непобедимый что-либо обещает - непременно исполнит. Да защитит меня аллах от подобного позора! Лучше пасть в бою. Но разве мало других дорог! Чем плох путь в Исфахан?"
Конюхам показалось, что Иса-хан слишком поспешно вскочил на серого в яблоках скакуна и умчался в крепость.