Посѣтителями этого заведенія сдѣлались величайшіе нобльмены, прелаты и нѣкоторые изъ первыхъ сановниковъ государства, и такъ-какъ дѣти имѣли здѣсь весьма удобное помѣщеніе, хорошій столъ и приличное платье, и притомъ могли поступать прямо въ Оксфордскій университетъ, откуда, по окончаніи курса, пріискивались для нихъ хорошія мѣста по духовной части, то многіе джентльмены средней руки были очень рады помѣщать туда своихъ сыновей, и богатые люди охотно продолжали дѣлать вклады на поддержку этого, истинно-филантропическаго института. Первоначально институтъ былъ исключительно назначенъ для бѣдныхъ мальчиковъ изъ духовнаго и свѣтскаго сословія, но впослѣдствіи великодушные попечители заведенія разсудили весьма основательно, что благодѣянія должны изливаться на всѣхъ подданныхъ Трехъ Соединенныхъ Королевствъ. Богатые люди съ своей стороны разсчитали съ удовлетворительною прозорливостью, что было бы безразсудно, кому бы то ни было, презирать заведеніе, гдѣ можно было даромъ получить отличное образованіе и благонадежныя средства къ существованію. На этомъ основаніи, многіе великіе люди начали отправлять туда не только сыновей своихъ родственниковъ, но и собственныхъ своихъ дѣтей, предоставляя себѣ, на всякій случай, полное право покровительствовать дѣтей своихъ усердныхъ слугъ. Такимъ-образомъ, молодой человѣкъ, при вступленіи въ заведеніе, находилъ для себя сверстниковъ изъ всѣхъ сословій.
Родонъ Кроли въ жизнь свою не читалъ ничего кромѣ «Календаря лошадиныхъ скачекъ», его воспоминанія ограничились главнѣйшимъ образомъ розгами, которыя получалъ онъ въ Итонскомъ Коллегіумѣ. При всемъ томъ, честный полковникъ, какъ и всѣ англійскіе джентльмены, питалъ благоговѣйное уваженіе къ классическому образованію, и радовался душевно, что сынъ его, обезпеченный въ средствахъ къ существованію, сдѣлается современемъ быть-можетъ ученымъ человѣкомъ. И хотя юный Родонъ, единственный его другъ и собесѣдникъ, былъ съ нимъ соединенъ тысячью нѣжнѣйшихъ узъ, неизвѣстныхъ для мистриссъ Бекки, совершенно равнодушной къ сыну, однакожь, тѣмъ не менѣе, полковникъ тотчасъ же согласился на разлуку съ мальчикомъ, имѣя въ виду его будущее счастье. Но прежде, чѣмъ разлука наступила, Родонъ еще не зналъ и самъ, какъ сильно онъ былъ привязанъ къ этому малюткѣ. Грусть и тоска овладѣли бѣднымъ отцомъ, и съ отъѣздомъ сына онъ почувствовалъ себя гораздо печальнѣе, чѣмъ самъ юный Родонъ, который съ радостью вступалъ на новую каррьеру, надѣясь найдти для себя веселое развлеченіе между многочисленными сверстниками. Два или три раза Бекки принималась хохотать, когда полковникъ простодушно и безсвязно выражалъ свою грусть при отъѣздѣ сына. Осиротѣлый отецъ глубоко почувствовалъ, что теперь отняли у него единственное сокровище въ мірѣ. Часто и тоскливо смотрѣлъ онъ на маленькую постель въ уборной, гдѣ спалъ другъ его, Родя. Отсутствіе его становилось особенно замѣтнымъ по утрамъ, когда полковникъ выходилъ гулять безъ него по парку. Онъ не подозрѣвалъ своего совершеннаго одиночества на бѣломъ свѣтѣ, прежде чѣмъ не отправили въ школу его сына. Полковникъ искренно привязался къ тѣмъ особамъ, которыя любили и ласкали его Родю. Часто ходилъ онъ къ леди Дженни, и сидѣлъ съ нею по цѣлымъ часамъ, разговаривая о нравственности, умѣ, живости характера и о множествѣ другихъ превосходныхъ свойствъ, замѣчаемыхъ въ юномъ Родонѣ.