Беда с памятью. Не у меня, у орков. Они больше не хотят помнить, за что воюют. Я же забыть не могу и не хочу.
Оривенн сурова. Бескрайняя степь не балует обильными урожаями и требует мастерства от охотников, не желающих возвращаться с пустыми руками. Но Оривенн умеет быть благодарной, даря силу и мощь своим сынам, умеющим слушать степь. Так было испокон веков, и испокон веков орки были непобедимы.
А потом пришли эльфы - стройные, сладкоречивые. И принялись садить свой Благословенный Лес на нашей земле, не спросив нашего согласия. Настолько благословенный, что оркам в нем нашлось место лишь в качестве... удобрения. Эльфы предлагали сытное существование в обмен на наши земли, наше послушание и наших мертвых. Он хотели забрать у нас Последнее Право: соединиться с вечностью, отдавая свой пепел ветрам Оривенн.
Погребальные костры заклеймили дикарским обычаем, пережитком прошлого - эльфам наша мертвая плоть нужна не тронутой огнем. Лишь бесславно сгнив под корнями захватчиков-деревьев, тела орков могли подкрепить "слово" лопоухих. Помидорки от этого слова росли знатные. И леса их любимые вставали еще более пышной стеной.
Да только степь Оривенн гибла, а орки хирели. Но кому важна физическая мощь, когда есть помидорки.
"Эта война бессмысленна", - говорили они. Их становилось все больше: к сладкоречивым эльфам присоединялись простые орки и даже шаманы. Они правы, эта война бессмысленна, если она не нужна тем, за кого тысячи орков отдали свои жизни и здоровье.
Сегодня мне удалось пошевелить рукой. А значит, смогу дотянуться во-он до того пурпурного пятнышка в обезболивающем заклинании. И жать, жать на него до тех пор, пока эта война не закончится. Для меня лично.
Я не сказал сиделке о своем успехе. Но в этом и не было нужды, она, будто нарочно, подвинула камень заклинания так, чтобы я сумел его достать. Хорошая, ты, сестричка, хоть и безалаберная. Как же твое имя?
Опять вылетело из головы.
***
По главному стойбищу ползли толки. Мол, не будет в этом году праздника Возрождения Оривенн. Зачем эти ритуалы, ведь совсем скоро на земли табора придет Ингельбалд, и не станет больше изнуряюще-голодного лета, когда все живое в степи умирает или засыпает. Между шатрами, стоящими здесь так давно, что они вросли в землю и обзавелись каменными пристройками, не пройдут воины в священном танце, отдавая дань почтения бескрайней степи.
"Ну и правильно, пусть лучше огороды сажают", - шептали у костров.
Кари места себе не находил, вертелся у шатра, то и дело поглядывая на чистое небо, затянутое знойной дымкой.
- Аба, а вдруг дождь поймет, что оркам он не нужен, и не придет? - то и дело спрашивал малыш у дремавшей в тени под навесом из шкур старухи.
Та только отмахивалась, потирала широкий нос скрюченным пальцем и многозначительно жмурилась на солнце.
Первые тучи показались на белом от жары небе лишь к вечеру.
- Оривенн никогда не оставит своих сынов, - пробормотала старуха. - Как и истинные сыны Оривенн никогда не оставят свою землю, даже в вечности.
- В вечности... - эхом повторил Кари.
По пыльной, потрескавшейся от долгого зноя красноватой земле шла армия. На суровых лицах воинов застыло выражение мрачной решимости. Проходя мимо врытого посреди стойбища алтаря, воины пускались в ритуальную пляску, но едва миновав священный камень Оривенн, вновь смыкали ряды и переходили на строевой шаг.
Вереница шествия тянулась из бесконечности, выныривая из знойного марева у горизонта. Казалось, под тяжестью тысячи ног, ступающих в унисон, земля обязана содрогаться. Но под грубыми сапогами из кожи песчаных змей не дрогнул ни один камушек, ни одна сухая травинка не сломалась. Красное закатное солнце просвечивало сквозь тела воинов, а первые, самые крупные, капли дождя беспрепятственно достигали земли, проходя сквозь не вполне материальные щиты.
***
Сосед слева кивнул в ответ на мой взгляд, поудобнее перехватывая щит.
- Я же говорил, что вечностью эти лупоглазые луполухи подавятся, - донеслось справа.
Арк хитро подмигнул мне, поигрывая бутоном Алого Цветка, уютно устроившимся в его ладони.
- Да падет Ингельбалд!
***
- Да падет Ингельбалд, - вздохнула старуха и смежила усталые веки.
- Аба, а почему ты... там? - Кари растерянно, замер, уставившись на призрачное воинство.
Рядом с рослыми, могучими воинами шла тоненькая юная орчанка. Он улыбалась Кари знакомой улыбкой бабушки Абы.
***
Аба. Имя сиделки было Аба.
Все-таки вечность здорово способствует восстановлению памяти.