Этот синтез портретов Че Гевары и Ганди иллюстрирует концепт революционного ненасилия. Рисунок Энди Менкони.
Индийский активист Джаяпракаш Нараян пошёл дальше в этом направлении мысли и выдвинул идею тотальной революции, которая включает в себя антиавторитаризм, неортодоксальный марксизм и право всех народов на самоопределение. Во время коммунистической революции в Китае Джаяпракаш критиковал Мао Цзэдуна и утверждал, что его высказывание о том, что власть вырастает из оружейного ствола, простое наблюдение, которое следует понимать в том смысле, что самое мощное оружие всегда оказывается в руках тех, кому принадлежит сила и власть. По мысли Джаяпракаша Нараяна, между Великой пролетарской культурной революцией (по крайней мере, в её основных аспектах) и сатьяграха есть много общего — борьба против эксплуататорского класса и стремление его разоружить.
Стратегии народной войны, применённые в Китае и Вьетнаме, использовали тактики мобилизации и создания подпольных боевых ячеек и достигли в результате грандиозного успеха. Это произошло благодаря осуществлению программ народного просвещения, созданию независимых элементов экономической инфраструктуры и развитию массовых организаций. Военная составляющая успеха была не столь однозначна. Даже в разгар боёв некоторые лидеры африканских войн за независимость, особенно Амилкар Кабрал из Гвинеи-Бисау, призывали своих сторонников быть «боевыми, но не воинственными». Часто повторяемая в Южной Африке во время сверхрепрессивного режима апартеида идиома «Ненасилие просто не работает» впоследствии была отвергнута, и сейчас даже организаторы вооружённой борьбы понимают, что созданные для её свержения военные структуры привели к развитию авторитаризма.
В США академические учёные начинают сейчас осознавать то, что многие афро-американские активисты поняли уже давно: разногласия между Мартином Лютером Кингом и проповедником Малкольмом Икс не столь существенны, как это принято считать. По мере того, как каждый из них развивался и достигал зрелости, их анализ сущности американского государства и те разнообразные тактики, которые они предлагали использовать для борьбы с ним, всё более сближались.
Теория революционного ненасилия предполагает учёт различных нюансов в подходе к борьбе. Не надо слишком подчёркивать дихотомию насилия/ненасилия, не надо ни проповедовать пассивность, ни фетишизировать конфронтацию. Эта теория включает в себя и философию убунту архиепископа Десмонда Туту, который утверждал, что освобождение одного связано с освобождением всех остальных. Сторонники революционного ненасилия должны придерживаться принципа стратегического ненасилия, но также они должны развивать диалог с теми, кто не согласен с такими ограничениями.
Джонатан Мэттью Смакер, Эндрю Бойд и Дейв Освальд Митчелл
Мы — это… лицо, которое прячут для того, чтобы его увидели.
Субкоманданте Маркос
Мы — те, кого мы ждали.
Барак Обама
Мы — 99 процентов.
«Оккупай Уолл-стрит»
СУТЬ
Свободное или пустое означающее — это символ или понятие, имеющее настолько общий смысл, что может быть соотнесено с самыми разнообразными вещами для различных людей, но при этом оно достаточно конкретно для того, чтобы направить деятельность в определённое русло.
ИСТОЧНИКИ
Это понятие было впервые сформулировано Клодом Леви-Строссом. В дальнейшем оно получило развитие в работах Ролана Барта, Стюарта Холла, Эрнесто Лакло и других.
Что общего между Гаем Фоксом, кампанией «Надежда» и движением «99%»? Их можно использовать по отдельности или вместе (как на этом рисунке), в качестве свободных означающих, способных объединять различные кампании и движения. Работа Шепарда Фейри.
Американский флаг вызывает сильные чувства, но что именно он обозначает? Для разных людей он может в одинаковой степени означать свободу, справедливость, империализм, террор — всё зависит от контекста и конкретного человека. В этой пустой форме, полости, которую можно заполнить практически любым содержанием или стремлением, и заключается сила подобных символов.
Для активистов грамотно заполненный пустой символ — это мощный катализатор движения. Например, субкоманданте Маркос и сапатисты мастерски использовали такие свободные означающие. Маски сапатистов Маркос называл зеркалом, в котором каждый, кто сражается за лучший мир, может увидеть себя. Чёрная балаклава нужна была не только для маскировки, она использовалась также как символ единства и универсальности. «Мы — это вы под чёрными масками», — утверждали сапатисты.26