От меня особого толку не было. Дерчик старался на снимках увековечивать людей, которые разговаривали друг с другом, – причем одного человека я почти всегда знала, а другой оказывался незнакомцем. Один раз я увидела сцену передачи денег, дело происходило в ресторанчике в Пырах, брал деньги Бялас. Тоже мне новость. Много усилий затратил фотограф на обитателей некоей виллы.
– Антчаки, – сообщил мне Януш. – Видимо, Дерчик тоже вынюхивал там Василя. Эта его Йолька понятия не имеет, кто это, она только знает, что ломжинская мафия у него на побегушках, и слышала сплетни, что некогда, в те времена, когда ломжинцы были еще фарцовщиками, Василь их охранял. Кроме того, Сарновский всячески изображает, что он приближен к Василю, и поэтому у него собственная мафия, его, конечно, меньше боятся, но все же предпочитают быть с ним в добрых отношениях. Он тут главным образом командует конмальчиками, учениками, любителями и так далее. Непосредственный контакт с Василем поддерживают всего лишь два или три человека, может быть, Гарцапский, может, Фигат…
– А конюший Репы? Он все клеился к этой Йольке.
– Клеился. Он, должно быть, знал, что на нее собирались напасть, потому что ходил вокруг этой темы, как собака вокруг мясника, и все расспрашивал про пленку. Йолька сказала ему, что знала о намерениях Дерчика, но не знает, успел ли он эти намерения осуществить, потому что она как раз уехала. Похоже, что конюший ей поверил.
– Может, и не поверил, теперь все равно уже поздно. У вас есть фотографии и блокнот Завейчика… А-а-а! Ведь я как раз тебя и дожидалась из-за блокнота!
Проблем не возникло. Разумеется, блокнот тетке на память отдадут, но только после окончания следствия. В деле останутся ксерокопии. Моника от имени тетки позвонила накануне вечером, и за блокнотом сразу же поехали. Его еще до конца не расшифровали, но уже видно, что Завейчик напал на след Василя всего лишь пару недель назад. Расшифровкой как раз занимаются двое быстрых и смекалистых сотрудников.
– Предполагаемого убийцу вы все еще не поймали?
– Конюший Кальрепа в конце концов пойдет за решетку. Нам уже известно, что убийцу он знает лично, но изо всех сил отпирается. За укрывательство убийцы после совершенного преступления можно здорово ответить, надеюсь, что он испугается и расколется.
– Если только он Василя не больше боится, чем вас…
Я вернулась к фотографиям.
– Это некий Збиня, – сказала я. – Так его называют. Морда знакомая, а больше я ничего не знаю. То есть, разумеется, знаю, он свой человек у Врублевского и крепко держится за Замечека, кретин полнейший: верит каждому их слову и выигрывает еще реже меня. Это – Крысь, председатель совета, похоже, он стоит у входа на жокейские ряды, наверное, говорит, что хотел бы поставить, потому как, головой ручаюсь, он никогда и никого не подкупал. Его служебные возможности исключают такие идиотские расходы, в открытую он играть не станет, не годится, но для него может в кассе поставить любой конмальчик. Это Глебовский, разговаривает с лысой макакой, гляди-ка, он еще тут ошивается… А вот этого я не знаю. Сарновский, Бялас, Ровкович, Скорек, Батька, Бродавский… Жокеи в полном комплекте, а эти…
Взяв лупу, я внимательно рассмотрела фотографию.
– Это тот самый! Погоди-ка, покажи!… На половине снимков с разными людьми разговаривает этот же самый тип! Что бы это значило? Дерчик, часом, не вылавливал его специально?
– И кто это?
– А мне откуда знать? Я вообще его в первый раз вижу. И снимки эти делались не на ипподроме. Проверьте их любимые шалманы, да еще клуб в ожаровской пожарной части… Метя! Надо Метю спросить!
– Во сколько сегодня начинаются бега?
– В двенадцать тридцать. В час бежит первый заезд. А что?
– Ничего. Этот Метя – неплохая идея…
– Меня изловили, придушили, допросили и выжали, – сообщил Метя с возмущением сразу как пришел. – Это по твоей милости? Ты их на меня натравила аккурат сегодня?
– Совсем не аккурат сегодня, я просто заметила в разговоре, что ты можешь довольно много знать. А что с того, что «аккурат сегодня»?
– А я как раз висел на телефоне. Я должен был узнать, в какой форме Трабант! У него пузо болело три недели назад, и я хотел узнать, дотренировали его или нет. Не успел спросить у одного человека и теперь не знаю, вставлять ли мне его в триплет!
– Нет.
– Что – нет?
– Не вставлять.
– Почему?
– Не стоит. Первый заезд.
– Ну и что, что первый заезд, могут быть фуксы!
– А к тому же пузо у него болело. И надвое сказано, поедет ли Вишняк.