Я вспомнил собственное детство. Если бы кто-нибудь потрудился тогда привести меня за руку к Христу...
Я обсудил это с Глорией. Господу угодно было, чтобы я проповедовал на многолюдных собраниях, - но всякий раз, когда на глаза мне попадалось газетное сообщение о детях, задержанных за применение токсинов или курение марихуаны, сердце мое пронизывала боль. Мы молились, чтобы Бог открыл нам путь к душам этих детей.
Несколько месяцев спустя Дэн помог мне организовать четырехдневную кампанию в Сиэтле. До сих пор я выступал со своим переводчиком, Джеффом Моралесом. Джефф, чтобы путешествовать со мной, специально переселился в Калифорнию и давал мне возможность общаться с многочисленными аудиториями, которые иначе с трудом могли бы разобрать мой акцент. На этот раз всего за полчаса до моего выезда в аэропорт Джефф позвонил и приподнес мне сюрприз:
- Никки, я валяюсь в постели с воспалением легких. Доктора не разрешают мне ехать. Придется тебе обходиться собственными силами...
Стоя на помосте перед микрофонами и телекамерами, я оглядел громадную толпу. Поймут ли они мой пуэрториканский акцент? Не посмеются ли над моей оставляющей желать лучшего грамматикой? Я нервно прочистил горло и открыл рот -но оттуда не вылетело ни звука. Я вновь откашлялся и попытался заговорить. На сей раз послышалось что-то нечленораздельное.
Толпа сдержанно заволновалась. Положение было безнадежным. Я слишком привык к тому, что у меня под рукой есть Джефф. Склонив голову, я взмолился о помощи: «Господь милосердный, коль уж Ты дал мне возможность славить Тебя на неведомом наречии, дай ныне рассказать о Тебе этим детям на языке, который я знаю!»
Я поднял голову и начал говорить. Слова потекли с какой-то сверхъестественной силой и совершенством. Пустующее место Джеффа занял Сам Иисус, и с этого момента я твердо знал, что, пока я говорю за Него, у меня не будет нужды в переводчике.
После серии богослужений ко мне в отель явился Дэн и сообщил:
- Никки, Бог благословил тебя чудесным образом: собрано три тысячи долларов пожертвований, чтобы ты использовал их на свою миссионерскую деятельность.
- Дэн, я не могу взять эти деньги, - запротестовал я.
- Никки, - принялся увещевать меня Дэн, располагаясь поудобнее и скидывая ботинки, - деньги эти не для тебя. А на ту работу, которую Бог ведет через тебя.
- Стало быть, я могу использовать их на то, что, по-моему, угодно Богу?
- Вот именно! - обрадовался Дэн.
- Тогда я потрачу их на детей. Я хочу основать центр для занятий с ними.
- Отлично! - отозвался Дэн, вытягиваясь во весь рост. -Назови его «Рука помощи для молодежи».
Так я его и назвал. Я вернулся в Калифорнию с тремя тысячами долларов в кармане и твердой решимостью открыть центр, куда приходили бы дети с улицы и где я мог бы отвоевывать их души для Иисуса.
Мы основали наш Центр во Фресно, на Бродвее, 221. Официально зарегистрировались, и я повесил на фронтоне табличку: «Рука помощи для молодежи. Директор Никки Круз».
Я тут же принялся прочесывать улицы. В первый же день мне на глаза попался одиннадцатилетний мальчонка, сидевший на пороге дома. Я присел рядом и спросил, как его зовут. Он глянул на меня искоса и после паузы процедил:
- Рубен. А тебе зачем?
- Не знаю... - пожал я плечами. - Просто ты выглядел таким одиноким, и я решил с тобой поболтать.
Он охотно разговорился со мной. Оказалось, что отец его наркоман, а сам он только накануне нанюхался клея. Из школы его исключили в шестом классе... Я выслушал и сказал, что открываю специальный центр для таких, как он, чтобы они могли там жить.
- Ты что, приглашаешь меня туда к себе? - спросил он.
- Да. Но сначала нам придется переговорить с твоим отцом.
- Какого черта! - ответил мне одиннадцатилетний мальчишка. - Да отец будет рад-радешенек отделаться от меня. Если с кем и надо это утрясти, так с инспектором по делам несовершеннолетних.
Инспектор страшно обрадовался моему предложению - и в тот же вечер Рубен поселился у нас.
В последующие недели мы приняли еще двоих. Всех приходивших к нам ребят мы определяли в школу и, кроме того, вели с ними ежедневные библейские занятия в Центре. Рубен поначалу доставлял нам массу беспокойства, но к исходу второй недели на одном из наших занятий принял христианскую веру.
На другой день, вернувшись из школы, он прошел прямо к себе в комнату и сел за уроки. Глория подмигнула мне и спросила: