Как могли эти учителя рассуждать о том, что Харальд Педерсен привнес в мир грех? А ведь они были правы! Ребенок приносит грех в мир в каждом отдельном поколении, ибо «грех» — это просто стадия развития. Они приходят в полный ужас, эти школьные учителя, когда сталкиваются со своей собственной мертвой юностью, и набрасываются на нее огнем и мечом. А для нас эта атака послужила разделением мира на две противоположные группы — маленьких и больших. Маленькие люди были несчастны, потому что эти большие люди никогда не были такими, как мы. Они сами никогда не были маленькими, и справедливость всегда была на их стороне.
ДЕТИ ЛУЧШИХ ЛЮДЕЙ
Еще до этого я чувствовал себя маленьким в своих в отношениях с Георгом Хольмом, и ситуация неуклонно ухудшалась. Что это со мной такое, что я всегда должен казаться малышом в каждой группе? Так и было дома, а вне семьи мой статус не претерпел никаких изменений. После окончания учебы Георг вступил в мир бизнеса, и тогда линия, разделяющая нас, была окончательно очерчена. В дальнейшем он общался исключительно с продавцами и людьми с подобной утонченностью. Если он когда-либо здоровался со мной, то с максимальной снисходительностью. Это любопытная черта Янте, но она мне знакома, поскольку я часто обнаруживаю в произведениях некоторых авторов тень комплекса неполноценности по отношению к лавочнику, которого они безжалостно избивают в своих книгах или относятся к нему с возвышенной иронией. Когда я был один на улице, я стеснялся пройти мимо такого человека на тротуаре. Я бы почувствовал, как уменьшаюсь до размеров карлика при его колоссальном приближении. Граница была такова, что ученик бакалейщика оказывался почти в той же категории, что и мы, возможно, потому, что ему приходилось появляться в городе в спецовке, толкая тележку с товаром. Подмастерья из магазина галантерейных товаров, с другой стороны, были настолько элегантны, что чуть ли не испепеляли человека взглядом. После них шли парикмахеры.
Георг Хольм! Как случилось, что я чувствовал себя ниже его в то время, когда мы оба были маленькими? Его мать была вдовой и прачкой. Поэтому она не могла быть причиной этого. Во всяком случае, факт остается фактом.
Как Фрау Хольм это удавалось, одному Господу известно, но ее шестеро детей всегда были одеты лучше, чем мы, у которых, хотя нас было девять человек, отец был прилежным и бережливым, а мать — и тем, и другим. Школьные обеды Георга были более изысканными, чем мои. И все же Фрау Хольм никогда не приходилось обращаться за помощью к приходу.
Во всяком случае, Георг и его сестры и братья были более элегантными, чем мы, да и его мать, похоже, тоже. Но почти злобная неприязнь Георга к своему учителю и старшим была созвучна моей собственной. Следующий случай относится к далекому прошлому моей жизни; мне тогда вряд ли было больше трех лет. Фрау Хольм сказала мне: «Иди высморкайся!» И с этими словами она потащила Георга в дом. Они с Георгом вышли на улицу чуть позже. А я подкрался и помочился у ее двери.
Георг Вестби Хольм! Так он писал во всех своих книгах, и как я завидовал его имени! Наши учителя считали нас одинаково способными учениками. Мы получали одинаковые отметки и всегда сидели вместе. Он всегда был во главе класса, только почему — не могу сказать, так как я, например, никогда не учил свои уроки. Мое впечатление таково, что класс в целом, должно быть, был довольно скучным местом, и что наше возвышенное положение в нем было делом малозначительным.
Несколько лет назад, когда я прилетал в Янте, я случайно встретил Георга Хольма. Это был первый раз, когда мы увиделись после переходного возраста, и я ясно, с удивительной четкостью помню изумленное выражение на его лице, когда он оглядел меня с ног до головы. «Скажи, но ты выглядишь молодцом!» — сказал он.
Вполне вероятно, что я и сам выглядел несколько удивленным. Только в юности я старался казаться «молодцом». Но после того, как мы расстались, я был вынужден остановиться и посмотреть на себя в зеркало. Если не считать пары серых шлепанцев, я был одет довольно просто, хотя, конечно, в моей одежде не было дыр там, где их не должно быть, а костюм был сшит портным.