Четыре цента было доброты моей матери и четыре цента ее поспешных суждений. Четыре плюс четыре — вот она, песочные часы, груша, цифра 8. И фермерские мальчишки тянулись за цифрой 8, но я был слишком мал и хотел денег на ягненка, Агнес, моего маленького ягненка.
Именно по этой причине была допущена такая чудовищная ошибка, когда меня обвинили в краже четырех центов — той самой суммы, которая была мне нужна для покупки желанного барашка. Украденный шиллинг, который, как позже выясняется, вообще не был украден, — излюбленная тема достойных авторов, и читатели становятся счастливыми от этого и считают, что писатель — великолепный человек просто потому, что он убаюкал их, совершил маленький акт волшебства, в результате чего они верят, что история действительно касается шиллинга, как верит и он сам. Я больше не раб честности, слава Богу, ибо в таких условиях легко удержаться от воровства.
Что могло бы произойти, если бы всего несколько лет назад я обнаружил, что кто-то совершил акт вандализма в отношении этого камня в стене Адамсена?
Я должен был напасть на этого человека. Я уверен в этом так же, как если бы подобный случай произошел на самом деле. Я уверен, что должен был действовать, не задумываясь, пока не стало слишком поздно. «Эспен Арнакке арестован за насилие! Напал без провокации на рабочего, которого даже не знал. Он сумасшедший?»
Меня должны были задержать для выяснения. Сомневаюсь, что кто-нибудь смог бы вытянуть из меня хоть слово об этом деле, но если бы я осмелился зайти так далеко, чтобы признаться в своих истинных чувствах к святому камню, то, конечно, ситуация ничуть бы не улучшилась.
Ну, дело в том, что я не настолько идиот, чтобы чтобы так глубоко в это ввязаться. Довольно легко я мог бы избавить себя от палат наблюдения, врачей и священных камней: «Мои глаза просто обманули меня. Это был другой человек, которому я задолжал порку». И наказание за такой проступок не стоило бы мне жизни.
Я говорил о могиле под священным камнем. Вы вы понимаете, куда это нас привело?
Как вы думаете, многие ли ходят с таким взрывоопасным комплексом, заключенным в их мозгу? Многие, возможно, все. Более чем вероятно, что это тот самый доктор, который с напыщенным видом эксперта стал бы копаться в моей черепной коробке.
Но теперь я позволю священному камню погрузиться не в забвение, а обратно в нижний мир в качестве совершенно обычного камня.
СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО
Существует распространенный предрассудок, что дети счастливы, что они не работают и что они живут в раю. Прошлые условия, по прошествии многих лет, часто приобретают в ретроспективе явно небесный аспект. Разрушить эту небесную иллюзию было бы актом милосердия, потому что она представляет собой ярко раскрашенную ширму, скрывающую от глаз взрослого человека не только преступления, совершенные против него в детстве, но и преступления, которые он сам, возможно неосознанно, совершает против других детей. Пока дети страдают, мы продолжаем болтать об идиотизме на тему о счастливом детстве.
Ребенку плохо живется. Ему очень плохо. Его положение улучшается только там, где старшие протягивают ему направляющую руку. Как правило, когда взрослый вмешивается, он делает это как идиот и почти никогда не из чувства уважения к ребенку. Тогда состояние ребенка сразу же меняется от плохого к худшему.
Счастье ребенка зависит от его неустанных усилий, направленных на то, чтобы избавиться от основной боли своего существования. А детство — это период самого напряженного труда. Я видел это. Я сам прошел через это. Я сильно сомневаюсь, что хоть один взрослый человек на земле когда-либо брался за невозможные вещи, которые он совершал в детстве, и действительно их совершал. Ни один подвиг человеческого героизма, который я еще встречал в газетах или исторических книгах, не может сравниться с тем, о чем я вам сейчас расскажу и что было совершено несколькими мальчиками от восьми до десяти лет дома в Янте.
Заранее скажу, что это ведет прямым путем в Мизери Харбор. Эта конкретная победа, одержанная десятилетним мальчиком, показалась мне явным поражением позже, когда я увидел падение Джона Уэйкфилда. Тогда я больше не мог этого выносить. Я боролся целую вечность, казалось мне, но всегда каждое поражение казалось мне сильнее предыдущего. И вот сеть поражений стала слишком сложной. Больше не было никакого пути вперед. Он был могущественным воплощением всех моих поражений, пережитых в детстве и юности. Впоследствии он сам исправил ситуацию…