«Может быть, ты думаешь, что я что-то не знаю о тебе» — это уловка, которую используют, чтобы предотвратить прорыв плотины. Но когда появляется первая трещина, недостаточно того, что человек, возможно, знает кое-что в общих чертах. В этом случае террор должен быть применен напрямую, с определенными обвинениями. Пусть это будет ложь, главное, чтобы жертва прекрасно знала, что другие с радостью поверят в это.
Андреас оскалил зубы. К первому мужчине, который сделал замечание, когда он вошел, Андреас повернулся и сказал: «Было бы лучше для вас, если бы вы следили за тем, чем занимаются эти ваши подростки после вашего ухода по утрам!»
Мужчина на секунду застыл, не открывая рта. Что знал Андреас? Знал ли он что-то определенное? Он был человеком Янте; пуля просвистела и нашла свою цель. Он понес ее дальше; другой человек начал совершенно неуместно усмехаться, но Андреас, почувствовав оружие в своей руке, ответил: «Хорошо, что у меня нет дочерей, это точно!»
Гробовая тишина.
Нельзя говорить такие вещи. Вопли жертвы не должны быть направлены в нужное русло. Если один человек падает, он не должен лишать радости других. Но Андреас стал свидетелем, а это не подлежит никакому прощению. Молчание закона Янте опустилось на Андреаса Хенриксена, и вскоре после этого он уехал в другой город.
Еще ребенком Андреас вошел в комнату девочки, еще ребенком он боролся за свою свободу. Остальные, в свою очередь, тоже стали детьми; они уставились на него, их челюсти отвисли от испуга.
Ужас перед свидетелями встречается и в взрослых кругах — закон ежедневно борется с ним, мало осознавая, в какой степени ему приходится иметь дело с фантомом. Это было серьезной проблемой в прежние времена, но с появлением официального отправления правосудия свидетель был готов на многое, лишь бы не сболтнуть лишнего. Случалось, что люди вешались, предпочитая не давать показания по делу о прорыве водопровода. Полиция ежедневно сталкивается с подобными вещами; приходится предлагать всевозможные соблазнительные приманки, сердечные заверения. предлагаются всевозможные заманчивые приманки, сердечные заверения по радио и даже солидные гонорары. А свидетели остаются на месте, прячутся в своих домах и верят, что убийцы — это они. Внутри них, как пламя, горит страх перед необходимостью раскрыть что-то в присутствии всего мира….. Кто находится в зале суда? Кто будет читать протокол? Кто будет слушать трансляцию? Свидетель видит себя перед судейской коллегией, всегда с одной угрозой, которая постоянно звучит в его ушах: Может быть, вы думаете, что я ничего о вас не знаю?
Этот бессмысленный страх перед свидетелями мы несем с самого раннего детства. В наших школьных учебниках были яркие истории об отважных мальчишках, которые никогда не проболтаются, и учитель был в восторге, когда читал вслух о таких отважных мальчишках, которых он бы избивал до полусмерти, если через две минуты они оказывались не готовы соответсвовать идеалу. Во время моей учебы в школе был случай, когда меня попросили рассказать, какой мальчик совершил неприятность в туалете — учитель был уверен, что я что-то знаю об этом, и через некоторое время я проболтался. Но потом мне также приказали рассказать подробности поведения того мальчика, и я отказался это сделать. Я не осмелился. Но этот громила так долго преследовал меня, что в конце концов я был вынужден подраться с ним. И надо было видеть его лицо! Его глаза извергали на меня огонь только за то, что я осмелился сказать такое. В деле была замешана кепка — она была обмакнута в экскременты. Хотите знать, что получил свидетель за свои мучения? Очень хорошо, эта грязная свинья подобрала кепку с пола за чистую часть — и этому тоже был свидетель — держал ее в правой руке, схватил меня за волосы левой, и ударил меня той частью, которая была покрыта дерьмом — три, четыре, пять ударов. Сам виноват? Ему сделали замечание и приказали убрать кепку из комнаты.
Я привел этот случай в частности, потому что это такой ужасный пример, но я помню множество аналогичных случаев. Свидетель всегда подвергался преследованиям. Грязная собака обладает толикой фактических знаний, а этого нельзя терпеть, поэтому лирическая проза об отважных парнях, которые никогда не рассказывают сказки. Такие истории пишут преступники о свидетелях.