– Нашел кого слушать! Выжившего из ума старика.
– Ничего он не выживший!
– Ладно, ладно, делай, как знаешь! Ступай уже. Я потом за тобой зайду, только оденься понаряднее.
Лиам только хмыкнул – из нарядного у него все так же и было только то, чем поделились добрые альфы. Арчи так и не выбрался в город: то погода не давала, то муж решил порадовать сыном раньше срока и было уже не до поездок. На самом деле Лиаму было все равно, в чем ходить, тщеславием он не страдал, да и в прежней жизни обновки доставались ему нечасто. Поэтому он сам предложил раздать монеты тем, кто поделился одеждой, все равно вернуть ее не получается. Немного поколебавшись, Арчи согласился, и проблему сочли решенной. Только Гиллиан отказался от денег, никак не пояснив свое решение. Поэтому было непонятно: то ли подарил, то ли будет требовать возвращения.
Лиам попытался пристать к Арчи, чтобы прояснить ситуацию, но тот лишь пожал плечами – мол, это решение Гиллиана и объяснять тот ничего не обязан. Лиам не сразу догадался, что Гэлбрейт здесь чужак даже больший, чем он сам, что альфы из крепости не всегда одобряют и понимают его поступки и защищают его лишь из природной солидарности.
Как бы то ни было, но настроение от предвкушения праздника было почти отличное. Лиам с удовольствием искупался, вытерся мягкой тряпицей, выделенной в его пользование вместо полотенца, надел чистую одежду и в качестве уступки празднику повязал красный пояс. Все равно ничего более нарядного в сундуке не оказалось.
К ночи во дворе собрались все. Запалили костер, кто-то из старших альф играл на волынке, давая возможность молодежи плясать у костра. Лиам удивился, что пришли даже омеги и веселились вместе со всеми. Гиллиан явился с опозданием и выглядел злым и недовольным.
– Наверное, со шлюшкой своей поссорился, – Реджи притащил две кружки с горячим вином, которое оказалось сладким и пряным – специй и меда не пожалели.
Лиам огляделся в поисках того, другого, омеги, и не нашел. Гиллиан стоял, один и было ощущение, что всеобщее веселье как будто обтекает его, не касаясь. Он держался в стороне и хмурился своим мыслям, прикладываясь время от времени к дымящейся кружке. Арчи несколько раз подходил к нему, но что говорил в общем шуме, было не слышно. Только Гиллиан все так же стоял с краю, изредка подходя к котлу за вином.
Наблюдать за Гиллианом быстро надоело, и Лиам поддался уговорам Реджи и вышел в круг. Пытался танцевать альфейские танцы, смеялся над своей неуклюжестью и не слишком верил словам, что получается у него неплохо. Вино кружило голову и делало беззаботным. Было совершенно все равно, как выглядит его веселье со стороны, тем более на празднике, кажется, никому и дела не было до чужих промахов – все радовались и вели себя как дети.
– Нравится тебе? Нравится? – Реджи тормошил его и пытался снова вытащить танцевать.
– Нравится! – смеялся Лиам, отмахиваясь от настойчивого альфы. – Редж! Я не могу! Я объелся, и ноги не держат.
– У-у-у, слабенький какой! – вклинился Алистер. – Надо будет тебя потренировать! – и сам засмеялся своей шутке.
– Да-да! – подхватил Реджи и тоже засмеялся.
Лиам вежливо улыбнулся:
– Да я же не против! Но пока я такой не тренированный, пойду отдыхать, пока не заснул прямо здесь.
– Жа-аль! – Реджи состроил огорченную физиономию, но едва сдерживаемый зевок подпортил картину. – Тоже скоро пойду. Омеги уже вон почти все разошлись.
Лиам кивнул и отправился к себе. Он действительно устал и хотел лечь спать. На второй этаж пришлось пробираться в полной тьме. Чуть более светлое небо в окнах, конечно, выделялось на фоне черных каменных стен, но света давало немного. В конце коридора, чуть дальше его комнаты белел свеженанесенный сугроб. Лиам даже остановился, пытаясь понять затуманенным сознанием, как же так получилось: снег сегодня вроде бы не шел, и еще несколько часов назад тут ничего не было. А потом сугроб всхлипнул и заворочался.
– Эй! – тихонько позвал Лиам. – Ты что здесь делаешь?
Глава 15
Лиам сидел в комнате на сундуке, разглядывал в дрожащем пламени лампы свою находку и уныло размышлял, во что угораздило влезть. Омега – да, да, та шлюшка, которую приволок несколько месяцев назад Гиллиан, вначале ни в какую не желал разговаривать. Даже не отвечал, отворачиваясь и пытаясь свернуться в клубок. Потом стал вяло огрызаться, чтобы оставили в покое и не трогали. Лиам бы плюнул и ушел, оставив все разборки на утро, но заснуть, зная, что в продуваемом коридоре может насмерть замерзнуть живое существо, все равно бы не смог. Выпитое вино не слишком способствовало здравым размышлениям. Наверное, нужно было найти Гиллиана, сдать ему на руки это сокровище и считать, что долг по отношению к ближнему выполнен. Так нет, притащил к себе… Беременного и желающего свести счеты с жизнью омегу, который разругался с Гиллианом вдрызг и которому, как оказалось, некуда идти совсем.
– Так, давай еще раз, – Лиам потер ноющие виски.
– Что тебе непонятно? – устало произнес омега. – Шлюхи иногда залетают. Я сам виноват. Понадеялся, что повезет. Не повезло.
– Но это же ребенок Гиллиана, он же не может…
– Нет. Это мой выблядок. Он не обязан признавать этого ребенка, он не должен был вообще знать о нем, этого отродья вообще не должно было быть!
– Но он сделал тебе ребенка! Ладно, я понимаю, что о женитьбе говорить не приходится, хотя я слышал, что у вас может быть несколько…
– Не рассуждай о том, чего не знаешь!
– Ладно, – Лиам встал, движимый жаждой справедливости. С улицы еще доносились голоса самых стойких из празднующих. Гиллиан еще был там, и наверняка Арчи тоже. – Я сейчас приду.
На улице он вздохнул полной грудью и решительно зашагал в сторону еще довольно сильно пылающего костра. Руки сами собой сжимались в кулаки, и внутри разгоралась ледяная ярость. Гиллиан о чем-то говорил с Арчи, опустив голову и покачиваясь с пятки на носок. Точь-в-точь деревянный болванчик, виденный Лиамом когда-то на ярмарке, где он был с отцом. Почему-то стало еще обиднее от этого сравнения, как будто кто-то грязными сапогами потоптался по теплому детскому воспоминанию, замарал его.
– Ли?! – удивленно и высоко воскликнул Гиллиан, с размаху падая спиной в сугроб. Кровь из разбитого носа тонкой струйкой потекла за шиворот.
– За что? – требовательно спросил Арчи.
– Он знает, за что, – ответил Лиам и попытался еще раз врезать поднявшемуся уже Гиллиану.
Они сцепились, как два дворовых пса. Дрались молча и страшно. Ошарашенные альфы не сразу сообразили растащить противников, причем Лиам был уверен, что если бы их не разняли, кого-то пришлось бы хоронить. Он стоял, удерживаемый кем-то за локти. Стоял смирно, не дергался. Потом будто обмяк, запал прошел, и стало неважно, кто и что подумает про эту выходку, но был уверен, что поступил правильно и сожалеть о поступке не собирался.
– Пусти, – Лиам стряхнул чужие руки и, отодвинув плечом растерявшегося Реджи, пошел обратно в башню: ему вдруг пришла в голову мысль, что пока он тут восстанавливает справедливость, там бестолковый омега еще что-нибудь учудит.
Страха за себя не было. Его не волновало, что живут они с Гиллианом по соседству, что дверь в комнату не запирается и что разозленный альфа может в любой момент ворваться и потребовать если не объяснений, то уж сатисфакции точно. Лиам не боялся. Злость, продолжавшая жить в его сердце, заглушала чувство самосохранения, дарила уверенность в том, что если будет новый бой, то он будет до победного конца. Или до смерти. Может быть, это еще вино не выветрилось и хмель гулял в крови, но Лиам точно знал, что прав и что за свою правду будет стоять до конца.
– Что? – омега поднялся с лежанки и напряженно уставился на Лиама. В тусклом свете лицо омеги казалось осунувшимся. Вдоль рта залегли скорбные складки, под глазами обозначились темные круги. Лиам впервые задумался, сколько омеге может быть лет, на едва оперившегося юнца он не походил никак.