Валем резко обернулся, роняя меч и хватая падающую на него Файлин. В одно мгновение грудь его пронзила боль, он отступил, выпуская женщину, пошатнулся, неверяще глядя на торчащую из щели нагрудника рукоятку кинжала. Точный удар…
Валем рухнул на колени, чувствуя, как немеет тело, как отчаянно борется со смертью разум. Он упал на землю, видя перед собой лишь покрытую инеем и кровью землю.
«Нет, Дарес, это был демон! Это был демон!» — мысленно кричал Валем, захлебываясь собственной кровью. Теперь все следы демона будут уничтожены, а он так и не исполнит приказ друга. Дарес ничего не будет знать…
Женщина с презрением смотрела на корчащегося в предсмертных судорогах человека, а потом перевела взгляд на собрата. Лик ее в один миг изменился, и вместо Файлин перед демоном предстала его старая знакомая.
— Зачем ты влезла? — недовольно поинтересовался мужчина, вытирая меч. — Я бы справился сам.
— Не сомневаюсь, что генерал демонов одержал бы победу над жалким человеком, — холодно заметила женщина. — Абэзис, ты — военная дубина. Тебе только дай мечом помахать.
— Он меня ранил, — с хорошо скрытым в голосе одобрением заметил мужчина и тут же расхохотался. — А ты говорила, что смертные ни на что не годятся, Нэй'са.
Прочем, веселье его быстро прошло.
— Где маг? — строго спросил он.
— Убила, — неопределенно кивнула Нэй'са. — Я проверила деревню, живых не осталось. Зеркало я забрала. Надеюсь, в следующий раз ты будешь осторожнее.
— Надеюсь, ты помнишь, кто командует? — с угрозой поинтересовался Абэзис.
Нэй'са сверкнула глазами.
— Я исполняю волю ша'инис.
— А я — ша'анис, но у них ведь общие цели.
— Да, — согласилась Нэй'са. Голос ее был более мелодичен, чем у мужчины, при этом он обладал удивительной особенностью постоянно меняться, словно переливаться из одной тональности в другую. Даже говоря на чужом языке, Нэй'са сохранила эту отличительную черту. Хотя она сама бы предпочла демонический, их родной, он был куда многограннее языка смертных. Но, увы, из соображений маскировки приходилось общаться на том языке, который не удивил бы местных жителей, случись им стать свидетелями беседы двух демонов. Еще содержание разговора можно трактовать по-разному — смертные даже не поймут, о чем ведется речь, — а вот чужой язык, язык существ Глубин, режет слух и разум похлеще рева дракона.
— Нам пора.
— Пора.
Парочка демонов еще раз обошла деревню, убедилась, что все мертвы, даже ретивый паладин, и отправились в путь.
Глава 6. Долг каждого
— Убийство — это, естественно, грех, — убежденно произнес Ларон.
— А если на тебе бежит орк с дубиной?
— Что сразу орк? Давай, оборотень?
— Сойдемся на человеке?
— Нет, я против, — встряла Агнет, и Ворон демонстративно закатил глаза.
— Ладно, кто же тогда будет бежать на несчастного Ларона с дубиной? — поинтересовался он у разношерстной компании.
— С топором лучше, — теперь влез Барст. Агнет тихо и противно хихикнула.
Прежде, чем Ворон высказал, что думает о таких "советчиках", Ларон произнес:
— Я понял твою мысль. Безусловно, защищаясь, убить возможно, и даже я не назвал бы это грехом. Но просто так, из прихоти или корысти?
— Не надо так меня смотреть, я наемник, а не наемный убийца. Я не ставлю себе целью нажиться на чьей-то смерти, хотя, не скрою, убивать приходится часто.
— Да, — радостно подтвердил Барст.
Ларонэль, к счастью, не стал спорить, лишь заметил:
— Добро и зло в нашем мире так тесно переплетено, что сложно сказать, где начинается одно и заканчивается другое.
— Нигде. Все едино, — печально ответила Агнет, но их философский разговор прервал Ворон.
— Хватит заумных речей. Они так же далеки от реальной жизни, как Барст — от хороших манер. И пусть плюнет в меня первым тот, кто может назвать совершенно хороший или плохой поступок.
— Ты бросаешь Ларону вызов, — хитро улыбнулась Агнет.
— Нет. Даже король светлых эльфов и Верховный паладин не убедили бы меня в том, что существует такое хорошее дело, которое не причинило бы кому-нибудь вред. А посему хватит спорить, бред все это: хорошо, плохо. У каждого своя совесть, и привить чужую нельзя. Если человек хочет быть сволочью, он ею будет, а нет — так ничто в мире не заставит его пойти и убивать детей и пить кровь девственниц.