Компания была малоприятной, как и любые орки, которых когда-либо встречала Анья. Если она еще могла убедить себя в том, что внешность — не главное, то смириться с запахом существ, которые мылись лишь по большим праздникам, было крайне трудно. Не принято у них было следить за собой, а их желание ходить в любую погоду в своих кожаных дублетах, которые служили им легкой броней, ситуацию с запахом только ухудшало. Тори уступила место у стола своей напарнице и направилась к бару, чтобы прозвонить в колокол о последнем заказе.
Звон был встречен недовольным гулом посетителей, но, тем не менее, народ начал расходиться. Зал таверны, освещенный теплым светом настенных факелов и свечной люстры на потолке, стремительно пустел. Хозяин кабака никак не хотел тратиться на магические кристаллы освещения, предпочитая коптить потолок дешевыми свечами. Девочки из верхних номеров, оглядев безнадежную толпу посетителей, поняли, что ловить сегодня уже нечего и ушли собираться.
Анья с подносом прошла по опустевшему залу, собрала деньги за заказы и остатки посуды, относя все в мойку на кухню, а деньги пряча в карман своего фартука. Пройдя по залу во второй раз, девушка ставила на места массивные деревянные стулья, передвинула пару столов ближе к стенам, чтобы потом было удобнее мыть пол. С грустью глядя на полную раковину посуды на кухне, которую ей еще мыть половину ночи, Анья пожалела, что не может использовать даже бытовые заклятия, чтобы быстро навести порядок на работе.
Прошло еще минут двадцать, и шумные орки, закончив со своим мясом и выпивкой, тоже встали из-за стола и направились к выходу. В таверне оставались только трое стражей и Анья с Тори, даже с кухни уже все успели отправиться по домам.
— Справишься тут одна? — спросила Тори, уже натягивая на себя свою теплую куртку. — У меня свидание, я очень не хочу опаздывать.
— Свидание? Сейчас уже за полночь, юная леди, — наигранно сурово произнесла Анья. Ее напарница не отличалась целомудрием, милое кукольное личико обеспечивало девушке постоянное наличие поклонников.
— Ой, да перестань ты, — фыркнула Тори. — Ну, так как? Я побежала?
— Вот что ты спрашиваешь, когда стоишь уже в куртке и практически в дверях? — улыбнулась Анья. — Конечно, иди.
За сегодня девушка очень устала, но работа еще не окончена, так что она завидовала, что Тори уже уходит. В конце концов, Гарг хоть и не брал плату за комнату деньгами, настоял, что мытьем посуды эту самую комнату отрабатывать надо.
— Пока, мальчики, — кокетливо помахав ручкой городской страже, Тори выбежала из таверны, запустив в помещение свежий морозный воздух. На улице было темно, в это время в городе уже выключали все фонари, начинал идти снег.
Аньянка находилась за барной стойкой, протирая ее влажной тряпкой, ожидая, когда же последние посетители соберутся идти домой. Время шло, посетители притихли. Закончив со стойкой, Анья стала протирать тяжелые кружки для эля. Наконец, трое гостей встали из-за стола, но девушка не обратила внимания, что только один из них направился к двери, пока двое остальных двинулись в ее сторону.
— Добрый вечер, мадам, — гоготнул самый высокий их них, опираясь на барную стойку.
Теперь Анья подняла взгляд и поняла, что что-то идет не так. Страж, который уходил к двери, плотно закрыл ее, подперев стулом, третий из городской стражи уже обходил стойку, медленно приближаясь к подавальщице.
— Господа, уже поздно, мне кажется, вам пора, завтра рано вставать на работу, — попыталась улыбнуться Анья, судорожно переводя взгляд поочередно от одного мужчины к другому.
— Давайте посмотрим, что у нее там под платьем, — прорычал темнокожий страж, который уже подошел к ней почти вплотную. Он схватил Анью за правую руку и дернул на себя.
Аньянка взвизгнула и, не помня себя от испуга, ударила стража по лицу тяжелой металлической кружкой, которая до сих пор оставалась в ее левой ладони. Страж отпустил ее и схватился за лицо. Его товарищи оскалились и потянулись к своим саблям. Анья воспользовалась заминкой ближайшего к ней нападавшего, еще раз ударила его по лицу кружкой, а поняв, что это не сильно помогает, нанесла удар ногой по мужской гордости, которую он явно намеревался к ней применить.