— Ух ты, — присвистнул я. — А это у нас что за сувенир?
— Старое, — отмахнулся генерал. — Афган. Пуля рикошетом. Не вынимали — сказали, ближе к сердцу некуда. Так и хожу. Как Наполеон, только с гвоздикой внутри.
— Так вот почему ты упрямый…
— Не начинай, доктор.
Я усмехнулся и приступил к работе. Используя скрытую систему точечного воздействия, я поочерёдно обрабатывал каждый участок, попутно давая пояснения:
— Сейчас может потянуть спину — это нормально. Готовься.
— Потянет, говоришь? — фыркнул Измайлов. — Я думал, ты гипнозом займёшься. Расслабишь, так сказать.
— Это вам не цыганский базар. Мы тут здоровьем занимаемся. Желаете сеанс расслабления — жди Жанну Михайловну из магазина.
Он фыркнул. Потом выдохнул:
— Кость... Знаешь, не думал я, что кто-то когда-нибудь будет вот так возиться со мной. Без приказа. Просто потому что... надо.
Я молча работал дальше. Через двадцать минут генералу стало ощутимо легче — я видел это по цвету лица, по ритму дыхания, по расслабившимся пальцам рук.
— На сегодня всё, — сказал я, отключая аппаратуру. — Завтра — второй раунд. Потом недельный перерыв и снова курс. Через месяц вы себя не узнаете.
Он открыл глаза и сел, по-стариковски постанывая:
— А может, я просто выкину эту старую пулю к чёртовой матери?
— Подумайте, — кивнул я. — Но не спешите. Лучше не выкидывать, а отполировать. Пусть будет, как орден.
Мы ещё немного посидели под манговыми деревьями, пока не вернулись наши жёны — с авоськами, новостями и ароматом свежего базара. Я успел только подмигнуть генералу:
— Ну всё, пациенты приближаются. Пора снова быть бодрым и железным.
— И выглядеть, как будто ты всё ещё можешь за себя постоять.
— Или убежать.
Мы рассмеялись.
Первый шаг к настоящему лечению был сделан.
Остаток субботы и воскресенье пролетели не скучно.
Воскресным утром мы с Инной вдвоём прокатились на служебной «Победе» по прибрежным дорогам, заехали в рыбацкую деревушку, где купили связку свежих лангустов, а потом устроили импровизированный пикник в тени кокосовой пальмы. Там же Инна с восторгом фотографировала местных мальчишек, ловящих рыбу на самодельные удочки, а одна пожилая кубинка даже подарила ей кулон в форме черепахи — «на удачу и плодородие».
Глава 10
Солнце уже клонилось к закату, когда наша «Победа» неспешно катилась по пыльной прибрежной дороге. Инна — с босыми ногами на приборной панели, увлеченно ковырялась в фотоаппарате, стараясь сохранить кадры с лангустами и рыбачащими мальчишками. В бардачке тихонько позванивал кулон в виде черепахи, пахло морем, кокосовым маслом и — немного — бензином.
— Если бы ты ещё ехал чуть медленнее, — лениво протянула Инна, — мы бы могли просто остановиться и дождаться, пока солнце сядет в океан.
— Считай, что мы едем со скоростью счастья, Оно никуда не спешит, и правильно делает, — отозвался я. — Кубинское счастье не спешит…
В этот момент впереди показался знакомый силуэт — высокий, худощавый, с широкой белозубой улыбкой. Орландо стоял у обочины и что-то оживлённо объяснял старику в шляпе, опирающемуся на трость.
— Стой, стой! — воскликнула Инна. — Это же Орландо. Он нас узнал!
Я плавно затормозил. Орландо махал обеими руками, будто приветствовал родню, с которой не виделся с детства.
— Señor Konstan-tin! Señora Inna! Qué milagro!(Сеньор Констан-тин! Сеньора Инна! Какое чудо!) — сыпал он испанскими восклицаниями, обнимая нас по очереди.
— Вот это встреча, — усмехнулся я. — Мы и не думали, что встретим тебя так далеко от города.
— А я ведь тоже не думал, что встречу вас здесь, в моём районе! — ответил он. — Позвольте познакомить — мой дед, дон Рамиро.
Он сделал полшага ближе, будто для объятия, но вместо этого слегка пригнулся к моему уху, чтобы никто, кроме меня, не услышал:
— Señor Konstan-tin… генерал просил, если подвернётся случай, познакомить вас с дедом. Он сказал, что вы… разбираетесь. И что у вас руки правильные.
Я чуть приподнял бровь.
— Разбираюсь — в чём?
Орландо посмотрел через плечо на старика, потом снова на меня:
— В машинах, он сказал, вы поймёте.
Секундное молчание. Где-то над пальмами пролетела белая цапля, в воздухе пахло выжатым соком сахарного тростника и горячим металлом.
— Дон Рамиро, — сказал я уже громко, переходя на испанский. — Может, вы позволите нам отвезти вас домой? У нас всё равно ещё есть время, а я был бы рад увидеть машину поближе.