Тишину нарушил резкий, раздраженный голос Нильссона:
— Готов поклясться, она должна была подняться сюда. Может, мы опоздали, и она уже спустилась вниз?
Теперь Хольнер вспомнил о том, что видел мельком на леднике.
— Я что-то там видел, — сказал он. — На леднике. Кажется, человеческую фигуру.
— Что?! Почему же ты ничего не сказал?
— Тогда я этого не понял.
— Она была жива? Подумай, как это важно — если она жива, мы сможем опять возродить человечество. Что с тобой, Хольнер? Чокнулся, что ли? Она была жива?
— Возможно… я не знаю.
— Не знаешь! — Нильссон недоверчиво фыркнул и повернул назад.
Хольнер бесстрастно отметил, что тот наверняка убьется, если будет вести себя так опрометчиво.
Потом он отвернулся и сосредоточился на созерцании далеких озер и деревьев внизу.
Он лежал на вершине горы, неподвижно, почти не моргая, упиваясь окружающим видом и ощущением собственной с горой неразрывности. Казалось, он стал просто ее частью.
Через некоторое время жуткий вопль потряс пространство, но тут же стих, поглощенный вечной тишиной.
Хольнер его не услышал.
