Его товарищ долго разглядывал свои руки, ощупывал все тело, как будто не мог поверить, что все еще жив. Наконец, убедившись, что в этот раз смерть обошла его стороной, он уселся на булыжниках, обхватив руками колени, и посмотрел на небо. На лице его блуждала странная, почти блаженная улыбка.
— Нет. Вознеслись.
Постепенно остальные тоже начали приходить в себя. Одни стонали от боли, другие, напротив, улыбались, словно только что получили незаслуженный драгоценный подарок.
И каждый знал в глубине души, что уже никогда не будет таким, как прежде».
Максим поставил последнюю точку и, чуть помедлив, написал заветное слово «Конец» внизу страницы. Вот и все. В душе была полная опустошенность — и вместе с тем облегчение. Так, наверное, чувствует себя женщина после родов…
Никогда еще книга не давалась ему так тяжело.
Максим посмотрел на часы. Так, половина третьего ночи. Можно бы, конечно, пойти поспать хоть немного с чувством выполненного долга, а завтра с утра прочитать все еще раз свежим взглядом, оценить в комплексе, поправить изъяны и неточности, которые возникают почти неизбежно при работе над большим произведением… «Мелких блошек отловить», как говаривал покойный Николай Алексеевич.
Максим уже совсем собрался было выключить компьютер, но в последний момент остановился. Смутная тревога, словно игла, кольнула в сердце. Ведь роман уже был закончен один раз! Что, если и теперь, после всех трудов и треволнений, завтра он опять таинственно исчезнет? Нет, так рисковать нельзя!
Ну хорошо, а что делать-то? Может, сохранить на дискете и припрятать ее подальше? Хотя нет, не поможет! Для Короля Террора нет замков и дверей, хоть в швейцарском банке ее спрячь. А что тогда? Максим почувствовал себя беспомощным и жалким. Хотелось крикнуть: «Я не могу! Я писатель, а не тайный агент, чтобы играть в шпионские игры! Тоже мне, Штирлиц нашелся…»
Перед глазами всплыло лицо всенародно любимого артиста. Умный, тонкий, чуть грустный интеллигент стал кумиром нескольких поколений, и Максим в детстве тоже смотрел любимое кино взахлеб, не отрываясь от экрана. Но ему почему-то всегда больше нравился Мюллер. В самом деле, гениально было сделать шефа гестапо таким уютным, домашним и где-то даже симпатичным! Как он там говорил? «То, что знают двое, знает и свинья».
Да, конечно! Вот тебе и решение проблемы. Если прямо сейчас отправить роман во все электронные библиотеки, вывесить для обсуждения на «fantastic.ru» и еще парочке подобных порталов, то уничтожить его будет гораздо сложнее!
Следующие полчаса Максим провел, набирая адреса электронной почты знакомых, полузнакомых и даже вовсе незнакомых ему людей и сочиняя короткие сопроводиловки к письмам.
«Отправить!», «отправить!», «отправить!»… Каждый раз он не мог дождаться, пока компьютер прокачает информацию и выдаст заветное «ваше письмо для адресата такого-то отправлено».
Компьютер вдруг коротко пискнул, завис, потом по экрану побежали ряды каких-то непонятных значков… Электронный друг вырубился окончательно и не реагировал уже ни на что — ни нажатие «горячих клавиш», ни включение — выключение из розетки, ни грубые слова и даже постукивание ладонью по корпусу не могли вернуть его к жизни.
Вот, кажется, и все. Даже техника не выдержала! Максим с грустью посмотрел на погасший экран.
— Ну что ж, я сделал все, что мог! — зачем-то сказал он вслух. — Теперь можно…
Что именно можно — продолжать не стал. О будущем начиная с завтрашнего (точнее, уже сегодняшнего) дня думать совершенно не хотелось. Странно и дико было даже предположить, что завтра наступит вообще, и будет он жить как ни в чем не бывало — есть, спать, разговаривать с кем-то, прогуливать Малыша по утрам, водить машину, может быть, даже писать…
Он встал. Голова закружилась, и красные круги замелькали перед глазами. Переработал, точно! Теперь — уткнуться в подушку и отрубиться.
Не упасть бы только.
Медленно, осторожно, хватаясь за мебель и стены, Максим добрел до своей комнаты. Расстояние, которое нормальный человек преодолевает в несколько шагов, невероятно растянулось, превратившись в длинную и трудную дорогу. Ну, еще немножко! Он сделал над собой последнее усилие, вошел и закрыл за собой дверь.
В комнате было темно. Не так, как обычно, когда и луна светит в окно, и фонари засвечивают с улицы, и огоньки чужих окон видны. Темнота была полная, кромешная какая-то, она окружала его со всех сторон и просто физически давила, как давит вода на большой глубине.