В своих «Лекциях по древневаллийской поэзии» Ивор Уильямс, величайший из ныне живущих текстологов, исследовавших поэмы Талиесина, в результате анализа их стиля приходит к выводу, что фрагменты «Повести» в своей оригинальной форме существовали в IX в. Я не стану оспаривать ни это мнение, ни заключение, что автор был клириком, испытывавшим симпатии к язычеству и хорошо знавшим ирландскую культуру. Однако я вынужден не согласиться с его точкой зрения, согласно которой поэмы лишены «даже тени мистицизма, а все их пустое многословие с легкостью можно объяснить тем, что Талиесин просто рисуется, – ни дать ни взять Кенгуру из сказки Киплинга. Ему просто не оставалось ничего иного! Приходилось играть эту роль».
Как ученому Уильямсу, безусловно, ближе более древний Талиесин, прямой и недвусмысленно выражавшийся придворный бард, который напоминал скандинавского скальда. Однако для меня главное в «Повести о Талиесине» – не всеведение, которым шутливо похваляется псевдо-Талиесин, а удивительный факт: некто, называющий себя Маленьким Гвионом, сыном Гуранга из Лланвайра в Кэйриньоне, бедный и незнатный, случайно открывает для себя древние тайны и мистериальные культы и, став их адептом, преисполняется презрения к профессиональным бардам своей эпохи, ибо они забыли даже начала своих многовековых поэтических знаний. Объявив себя ученым поэтом, Гвион взял псевдоним Талиесин, подобно тому как честолюбивый греческий поэт эпохи эллинизма мог бы поименовать себя Гомером. Возможно, и «Гвион, сын Гуранга» – псевдоним, а не имя, полученное автором «Повести» при крещении. Имя Гвион представляет собой эквивалент имени Фионн (Финн; «гв» соответствует «ф»), которое носил герой сходной ирландской легенды. Фионну, сыну Морны, дочери верховного друида, некий друид, также носивший имя Фионн, повелел зажарить лосося, выловленного из глубокого омута на реке Бойн; одновременно он строго-настрого запретил Фионну, сыну Морны, пробовать эту рыбу. Однако тот, переворачивая лосося на сковороде, обжег большой палец, пососал его и так обрел дар вдохновения, ибо лосось был лососем познания, вкусившим орехи, которые падали с девяти орешин поэтического искусства. Эквивалентом имени Гуранг можно считать имя Франн, более распространенный вариант имени Фёрн, означающего «ольха». Таким образом, Гвион притязает на пророческий дар как духовный сын Брана, Ольхового бога. Подобное использование псевдонима оправдано традицией. Герой Кухулин («пес Кулана») при рождении получил имя Сетанта и считался реинкарнацией бога Луга, а сам Фионн («Светлый») изначально был наречен Демне. Бран оказался наиболее подходящим отцом Гвиону, поскольку ко временам Гвиона стал известен как великан Огир Вран, отец Гвиневеры. От его имени, означающего «Бран Злокозненный» («Оcur Vran»)[81], очевидно, через посредство сказок Шарля Перро происходит английское наименование людоеда «ogre», а барды приписывали ему изобретение поэтического искусства и владение котлом Керридвен, из которого, как они утверждали, родилась триединая муза. Матерью же Гвиона была сама Керридвен.
Жаль, что без ответа навсегда останется вопрос, можно ли приписывать авторство манускрипта «Повести» из собрания Йоло Моргануга некоему «Томасу ап Иниону Офириаду, потомку Грифидда Гвира», как это сделало опубликовавшее его Общество исследования валлийских рукописей. Сам манускрипт, получивший наименование «рукопись Энтони Пауэлла из Льюдарта», производит впечатление подлинного, в отличие от других вариантов «Талиесина», которые напечатала леди Шарлотта Гест с благословения Йоло Моргануга в заметках к «Повести о Талиесине»:
81
Слог «ocur», подобно староиспанскому обозначению демона-людоеда Хуэрго (или Уэрго), возможно, родствен латинскому «Орк» («Orcus»), имени древнеримского бога мертвых, мужскому варианту женского имени Форкида, которое носила греческая Деметра-свинья.