В конце 80-х годов прожиточный минимум был определен в размере 100 руб. в месяц, а минимальная зарплата — в 165 руб. В 1992 г. «прожиточный минимум» был оторван от понятия минимального потребительского бюджета — он стал меньше него в 2,25 раза. Само понятие «минимальной зарплаты» потеряло свой социальный смысл — в январе 1999 г. она составляла 10,6% от прожиточного минимума и равнялась 3 долларам США в месяц. В начале 2001 г. минимальная зарплата в РФ составляла 13,2% от прожиточного минимума, в начале 2006 года — 22%. Существенно разрыв начал сокращаться в 2008 году. В начале 2011 г. минимальная зарплата в РФ составляла 62,0% от прожиточного минимума, а в начале 2012 года — 67,5%.
В 2001 г. прожиточный минимум в среднем по РФ составлял 1500 руб. в месяц, т.е. 1,7 долл. в день, в то время как ООН считает, что для разных стран уровень нищеты находится в диапазоне 2-4 долл. в день. 15В 2005 г. около 3,6 долл. в день, в 2006 г. — ок. 3,8 долл. в день. Только в 2007 г. пересечен уровень в 4 долл. в день. В 2010 г. прожиточный минимум составлял около 6,3 долл. в день, в 2011 г. — ок. 7 долл. в день. В результате по меркам последних советских лет ниже уровня бедности в годы реформ в РФ сразу оказалось 80% населения. Как пишет директор Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Н.М. Римашевская, «проблема бедности как самостоятельная исчезает, замещаясь проблемой экономической разрухи… Бедной становится как бы страна в целом». 16
В РФ возникла уникальная категория «новых бедных» — те группы работающегонаселения, которые по своему образовательному уровню и квалификации, социальному статусу и демографическим характеристикам никогда ранее не были малообеспеченными.
Здесь надо сделать оговорку. В РФ в ходе реформы обеднело подавляющее большинство граждан, так что у них еще сохранилась данная общим образованием единая культурная основа, один и тот же способ мышления и рассуждения. Подавляющее большинство наших бедных имеют еще жилье, а в квартире свет, водопровод, отопление, книги на полках. Все это «держит» человека. Совсем иное дело — бедность в трущобах типичного капиталистического города. Здесь бедность приобретает новое качество, для определения которого пока что нет подходящего слова в русском языке. Вернее, смысл слова, которым точно переводится на русский язык применяемый на Западе термин, у нас совсем иной. Бедность (poverty— англ.) в городской трущобе на Западе для большинства быстро превращается в нищету, ничтожество (misery— англ.).
Нищета — это такая бедность, когда безымянные общественные силы толкают тебя вниз, не дают перелезть порог. В такой ситуации очень быстро иссякают силы, и человек теряет все личные ресурсы, которые необходимы для того, чтобы подняться. Переход людей через барьер, отделяющий бедность от нищеты — важное и для нас малознакомое явление. В последние годы этот переход приобрел характер массового социального явления, и вся общественная система резко изменилась.
По данным социологов (Н.М. Римашевская), к 1996 г. в результате реформ в РФ сформировалось «социальное дно», составляющее по минимальным оценкам 10% городского населения или 10,8 млн человек. В состав его входят: нищие (3,4 млн), бездомные (3,3 млн), беспризорные дети (2,8 млн) и уличные проститутки (1,3 млн). 17Большинство нищих и бездомных имеют среднее и среднее специальное образование, а 6% — высшее, 85% населения и 87% экспертов считают, что «социальное дно» растет и становится более агрессивным. Сложился и равновесный слой «придонья» (зона доминирования социальной депрессии и социальных катастроф), размеры которого оцениваются в 5% населения. Как сказано в отчете социологов, находящиеся в нем люди «испытывают панику».
Опасность сдвига от структурной бедности к крайнему обеднению резко усиливается вследствие резкого расслоения регионовРФ по доходам населения. Одним из принципов советской социальной политики было постепенное выравнивание регионов по главным показателям благосостояния. На общем фоне существенно выделялись столицы — Москва и Лeнинград. В ходе реформы региональная дифференциация резко усилилась. Резко нарушились устоявшиеся, стабильные соотношения в социальных индикаторах разных регионов страны.
Например, если в 1990 г. средний доход жителей Горьковской области составлял 72,4% от среднего дохода жителей Москвы, то в 1995 г. средний доход жителей Нижегородской области составлял 22,4% от среднего дохода москвичей, в 2000 г. — 21,5%, в 2005 г. — 24,3%, в 2010 г. — 37,3%, в 2011 г. — 38,7%.
В 1990 г. максимальная разница в среднедушевом доходе между регионами РСФСР (Магаданская обл. — Дагестан) составляла 3,53 раза. В 1995 г. она выросла до 15,6 раз (Москва — Ингушетия), в 2000 г. — 13,6 раз (Москва — Ингушетия), в 2005 г. — 11,2 раз (Москва — Усть-Ордынский Бурятский авт. округ), в 2009 г. — 7,6 раз (Ненецкий авт. округ — Ингушетия), в 2010 г. — 4,6 раз (Москва — Ингушетия), в 2011 г. — 4,8 раз (Ненецкий авт. округ — Марий Эл). Если в 80-е годы разные регионы, включая Москву, образовывали довольно компактную по доходам группу, то с началом реформы происходило их быстрое расслоение. Этот процесс на примере Москвы показан на Рис. 3-2. С 2000 г. расхождение стало сокращаться.
Рис. 3-2.Индексы среднедушевых денежных доходов населения в отдельных регионах РСФСР и РФ (среднероссийский уровень принят за 100): 1 — Москва; 2 — Томская обл.; 3 — Нижегородская обл.
Совершенно по-разному росли в разных регионах масштабы бедности. Еще в 1994 г. численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума, составлявшая в среднем по РФ 22,4%, колебалась в разных регионах около этого уровня, хотя были уже и резкие отличия (например, в Республике Тыва доходы менее прожиточного минимума имели 66,8% населения). Но к 1999 г. регионы по этому показателю стали отличаться очень резко.
Так, за 1994-1999 гг. в областях Северного, Северо-Западного и Центрального районов этот показатель был весьма стабильным, а в Республике Марий Эл он возрос с 22,1% до 60,2%, в Республике Алтай с 15,3 до 62,9%, в Алтайском крае с 22,8 до 53,8%. В 2000-х ситуация выправлялась. Так, за 2000-2011 гг. доля бедного населения в Республике Марий Эл снизилась с 60,2% до 24,2%, в Республике Алтай с 59,8 до 18,6%, в Алтайском крае с 53,9 до 22,6%, в Республике Дагестан с 72,6% до 8,3%, в Республике Ингушетия с 94,3 до 18,5%, в республике Тыва с 77,9 до 30,6%, в Забайкальском крае с 67 до 18,9%.
Резко стали различаться регионы по доле нетрудовых доходов в общей сумме среднедушевых доходов. В 2000 г. в Москве среднедушевой доход составлял 9291,3 руб. в месяц, а средняя номинальная начисленная зарплата была 3229,3 руб. То есть отношение «доход/зарплата» было равно 2,88. Рядом, в Московской области, доход был 1908,3 руб., а зарплата 2269,3 руб. — на одну зарплату в среднем жило более одного человека. Здесь отношение «доход/зарплата» было равно 0,84.
Таким образом, доля зарплаты в общих доходах среднего москвича была в 3,4 раза меньше, чем в Московской области. А в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе средний душевой доход составлял в 2000 г. 595,8 руб., а зарплата — 1058,4 руб., отношение «доход/зарплата» было равно 0,56. К началу 2010-х дифференциация смягчалась: в 2006 г. и 2011 г. соотношение «доход/зарплата» в Москве было равно 1,7 и 1,1, а в Ингушетии 0,5 и 0,8, в Ивановской области 0,7 и 0,9. В 2000 г. и 2011 г. доля нетрудовых доходов (от собственности, от предпринимательства и «другие») в общей сумме среднедушевых доходов составляла в Москве 69% и 46%, в Московской области — 35% и 50%, в Ингушетии — 48% и 56%, в Ивановской области — 32% и 38%, в Бурятии — 49% и 43%, в Дагестане — 62% и 78%, в Тюменской области — 32% и 19%, в Югра — 28% и 13%.