— Вот моя жена Елена Премудрая! Она меня спасала, она меня выручала.
Царь ему отвечает:
— Ну, если есть у тебя такая жена, честь тебе и слава на долгую жизнь.
У царей не пиво курить, не мед варить, собрали пир да за свадебку.
Стали Иван-царевич и Елена Премудрая жить-поживать, да добра наживать, да лихо избывать.
Ненаглядная красота
некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь да царица; родился у них сын Иван-царевич.
Няньки его качают, никак укачать не могут. Зовут они мать:
— Царица-государыня, иди, качай своего сына.
Мать его качала, укачать не может; побежала она к царю:
— Царь, великий государь! Пойди сам, качай своего сына.
Царь начал качать, приговаривать:
— Спи, сынок, спи, любимый! Вырастешь большой, сосватаешь за себя Ненаглядную Красоту: трёх маток дочку, трёх бабок внучку, девяти братьев сестру.
Заснул Иван-царевич крепким сном. Через девять суток пробудился и говорит:
— Прощай, батюшка, поеду я Ненаглядную Красоту искать, себе в жёны её сватать.
— Что ты, дитятко, куда поедешь? Ты всего девятисуточный.
— Отпустишь — поеду, и не отпустишь — поеду.
Иван-царевич снарядился и пошёл коня доставать.
Отошёл немало от дому и встретил старого человека.
— Куда, молодец, пошёл? Волею или неволею?
— Иду я, дедушка, и волею, и неволею. Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня высватать Ненаглядную Красоту: трёх маток дочку, трёх бабок внучку, девяти братьев сестру.
— Хорошо, молодец. Только пешему тебе не дойти: Ненаглядная Красота далеко живёт.
— А как далеко?
— В золотом царстве, по конец света белого, где солнышко всходит.
— Как же быть-то мне? Нет мне, молодцу, по плечу коня неезжалого, нет плёточки шёлковой недержаной.
— Как нет! У твоего батюшки есть тридцать лошадей — все как одна. Прикажи конюхам напоить их у синя моря; одна забредёт в воду по самую шею, и, как станет пить, начнут в синем море волны подыматься, в крутые берега ударяться. Эту лошадь себе бери.
— Спасибо на добром слове, дедушка.
Как старик научил, так царевич и сделал: выбрал себе богатырского коня, ночь переночевал, поутру рано встал, растворил ворота, собрался ехать; вдруг проговорил ему конь человеческим языком:
— Иван-царевич, припади к земле: я тебя трижды ногой толкну.
Раз толкнул и другой толкнул, в третий не стал:
— Ежели в третий раз толкну, нас с тобой земля не снесёт.
Иван-царевич вскочил на коня, только его и видели.
Едет далеким-далёко; день коротается, к ночи подвигается; стоит двор, что город, изба, что терем.
Подъехал царевич к крыльцу, привязал коня к золотому кольцу, сам — в сени да в избу. А лежит на печи, на девятом кирпиче Баба Яга — костяная нога.
Закричала Баба Яга громким голосом:
— Ах ты, такой-сякой! Железного кольца не достоин, к золотому привязал.
— Ладно, бабушка, не бранись! Коня можно отвязать, за иное крыльцо привязать.
— Что, добрый молодец, задала тебе страху? А ты не страшись да на лавочку садись, а я стану расспрашивать: из каких ты родом, из каких городов?
— Эх, бабушка! Ты бы прежде накормила, напоила, а потом вести спрашивала; видишь, человек с дороги, весь день не ел.
Ну, Баба Яга тотчас скатерь-самобранку постелила, принялась угощать Ивана-царевича.
Он наелся, напился, на постель повалился. Баба Яга не спрашивает, он ей сам всё рассказывает:
— Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня Ненаглядную Красоту: трёх маток дочку, трёх бабок внучку, девяти братьев сестру. Сделай милость, бабушка, скажи, где живёт Ненаглядная Красота и как до неё дойти.
— Я и сама, царевич, не ведаю. Вот уже третью сотню лет доживаю, а про эту Красоту не слыхивала. Ну, да спи, усни; заутро соберу своих советчиков, может, из них кто знает.
На другой день встала старуха раненько, умылась беленько, вышла с Иваном-царевичем на крылечко и закричала богатырским голосом, засвистала молодецким посвистом, крикнула по морю:
— Рыбы и гад водяной, идите сюда!
Тотчас синее море всколыхнулось, собралась рыба большая и малая, собрался всякий гад, к берегу идёт — воду укрывает. Спрашивает старуха:
— Где живёт Ненаглядная Красота: трёх маток дочка, трёх бабок внучка, девяти братьев сестра?
Отвечают все рыбы и гады в один голос:
— Видом не видали, слыхом не слыхали.
Крикнула старуха по поднебесью:
— Собирайся, птица воздушная!
Птица летит, дневной свет укрывает, в один голос отвечает:
— Видом не видали, слыхом не слыхали.
Крикнула старуха по земле:
— Собирайся, зверь лесной!
Зверь бежит, землю укрывает, в один голос отвечает:
— Видом не видали, слыхом не слыхали.
— Ну, — говорит Баба Яга, — больше некого спрашивать; взяла царевича за руку, повела в избу.
Только в избу вошли, налетела Могол-птица, пала на землю — в окнах свету не стало.
— Ах ты, птица Могол, где была, где летала, отчего запоздала?
— Ненаглядную Красоту в гости снаряжала.
— Вот это мне и надобно! Сослужи мне службу верою-правдою: снеси туда Ивана-царевича!
— Хорошо, бабушка!
Сел Иван-царевич на Могол-птицу; она поднялась, полетела. Три года летела, вылетела на луга зелёные, травы шелковые, цветы лазоревые и пала наземь.
— Вон, — говорит, — терема белокаменные, где Ненаглядная Красота живёт.
Пришёл царевич в город, пошёл по улицам гулять. Идёт и видит: на площади человека кнутом бьют.
— За что, — спрашивает, — вы его кнутом бьёте?
— А за то, — говорят, — что задолжал он нашему царю десять тысяч, да в срок не выплатил. А кто его выкупит, у того Кащей Бессмертный жену унесёт.
Вот царевич подумал-подумал и прочь пошёл. Погулял по городу, вышел опять на площадь, а того человека всё бьют; жалко стало Ивану-царевичу, и решил он его выкупить. «У меня — думает, — жены нету, отнять у меня некого».
Заплатил выкуп и пошёл прочь. Вдруг бежит за ним тот самый человек и кричит ему:
— Спасибо, Иван-царевич, буду тебе я верным слугой.
— А как тебя зовут-величают?
— Зовут-величают: Булат-молодец.
— Ну, пойдём Ненаглядную Красоту добывать.
В ту пору вышла Ненаглядная Красота на крыльцо. Увидел её Иван-царевич, поклонился низко, стал присватываться.
Вдруг по синему морю плывут корабли: наехало тридцать богатырей Ненаглядную Красоту сватать и ну над Иваном-царевичем насмехаться:
— Ах ты, деревенский лапотник! По тебе ли такая красавица! Ты не стоишь её мизинного пальчика.
Стали к нему со всех сторон подступать да невесту отбивать.
Иван-царевич не стерпел: махнул рукой — стала улица, махнул другой — переулочек. Тут Булат-молодец схватил красавицу за правую руку, посадил на коня, ухватил Ивана-царевича за левое плечо, посадил позади девицы, ухватился сам за стремечко, и поскакали они из города во всю конскую прыть.
Много ли, мало ли они ехали, Булат-молодец снял со своей руки перстень, спрятал его и говорит:
— Поезжай дальше, Иван-царевич, а я назад ворочусь, перстень поищу.
Стала его Ненаглядная Красота упрашивать:
— Не оставляй нас, Булат-молодец, я тебе свой перстень подарю.
А он в ответ:
— Никак нельзя, Ненаглядная Красота! Моему перстню цены нет: мне дала его родная матушка; как давала, приговаривала: «Носи, не теряй, мать не забывай!»