— Да откуда ж, если вы, взрослые…
— Стоп! — сказал Арсений Александрович. — А себя-то ты куда относишь, Александр?
— Никуда! — запальчиво ответил Саня. — Я — просто человек!
— Та-ак… — даже растерялся директор школы. — А мы, по-твоему, кто?
Саня вызывающе молчал.
— Слышь, Матвей, мы и не люди, оказывается… Мы — так… Взрослые… — Арсений Александрович грустно посмотрел на сына: — Погляжу я, Александр, что ты об этом лет через десять будешь говорить…
— Если я когда-нибудь почувствую, что мне хочется сказать ученику: «Придурок, выйди вон из класса!» — я сразу застрелюсь! — хмуро ответил сын.
— Ну, — удивился Аристотель, — зачем же так сразу?.. Лучше просто сменить работу…
— Может быть, да только никто не меняет.
— Послушай, Александр, а что, у учителя не бывает оснований выйти из себя? — рассердился Арсений Александрович. — Он ведь не железка, он живой, ему обидно бывает, больно…
Саня убежденно сказал:
— Основания бывают. Только права у него такого нет. Во всяком случае, если он действительно учитель. Он учить должен — работа у него такая. А из себя пусть выходит в свободное от работы время.
— Браво! — пробасил Аристотель.
— Матвей! — сморщился Арсений Александрович. — Уймись! Можно подумать, что он сказал что-то новое и оригинальное!
— Ну, миленький Сеня, все основательно забытое приходится открывать снова и с большими муками. А эта простая мысль забыта настолько основательно, что в ней, действительно, есть прелесть новизны… Пусть этот славный юноша продолжит!
— Интересно, в Царскосельском лицее, — продолжил Саня, — мог учитель позволить себе обратиться к ученику, к князю Горчакову например, так: «Выйди из класса, бестолочь, и без родителей не появляйся»?
Арсений Александрович с интересом взглянул на сына.
— А ты демагог высокого класса, — похвалил он. — Но только эта твоя сногсшибательная, но, извини меня, совершенно дурацкая аналогия не убеждает.
— Почему это?
— А потому! Лицей был закрытым дворянским пансионом. Братьев царя, если помнишь, там планировалось обучать. Так что это было нетипичное учебное заведение…
— А если у нас не закрытый дворянский пансион и учим мы не братьев царя, а просто детей, то давайте будем хамить друг другу?! — закричал Саня. — Уважение, понимание, обыкновенная вежливость — это необходимо, когда воспитываешь братьев царя, значит? А нам — что? Нам не надо — у нас типичное учебное заведение!..
— Хорош, ох, хорош сынок вырос! — хлопнул в ладоши Аристотель. — Ты смотри, Сенька!
— Матвей, не лей масло в огонь! Повторяю, у меня тут не Царскосельский лицей…
— Чем хвалишься, безумец! — вздохнул Аристотель.
— Ты мне лучше скажи, что теперь делать! Лола их почти утихомирила, а этот поборник справедливости, этот великий педагог вмешался и все испортил! Так что я совершенно официально поставлен в известность, что, пока перед Соколовым не извинятся, они посещать биологию не будут.
— Так, значит, надо извиниться, — пожал плечами Аристотель. — Сеня, каковы ж мы будем, ежели черное назовем белым? Нам верить не будут.
— Легко сказать — извиниться! Ты что, Лялю не знаешь?
— Знаю я Лялю, — осерчал вдруг Аристотель. — И знаю, что это с ней не в первый раз. Ты вот что… Не вмешивайся, я сам с ней поговорю. А то ведь самолюбие какое!
— Свое бережет! — зло сказал Саня. — А других унижает.
— Ох, замолчи! — сморщился, как от зубной боли, Арсений Александрович. — Глаза бы мои на тебя…
На столе зазвонил телефон.
— …не глядели, — договорил директор уже в трубку. — Нет, это я не вам, здравствуйте! Да, это я. Слушаю… — Судя по выражению лица, ничего приятного ему не говорили. — Знаете что, — вдруг сказал он, явно не желая больше это неприятное слушать, — я им занимаюсь. Но, кроме него, у меня еще три тысячи учеников! И не пытайтесь переложить свою работу на школу. Нет, именно ваша! А я говорю — ваша! Не волнуйтесь, я свои обязанности знаю, чего и вам желаю. Семнадцать. А я вам говорю — семнадцать у меня трудных подростков! Опомнились: Яцкевич и Анисимов весной школу закончили. Вот именно! Нет, уж пусть их теперь по месту жительства учитывают, до свидания.
— Поздравляю тебя! — повернулся Арсений Александрович к другу. Вчера твой Шамин опять побывал в милиции. Учинил в парке драку. Сделал ты мне подарок. Не хотел, не хотел я его в десятый брать, а ты!.. Собрал шпану!
— Он не шпана! — нахмурился Аристотель. — Он — талант, и мы еще гордиться будем, что он у нас учился!