Ханна Кралль
Белая Мария
Часть первая
Восьмая заповедь
1. Мать
А ложное свидетельство у тебя есть? — спросил ты[1]. (Ты любил задавать такие вопросы. Есть у тебя благородный коммунист? А иллюзионист? Может, и антикоммунист найдется?)
На этот раз имелась в виду заповедь. Восьмая, добавил ты. Не произноси…
У меня было. В самый раз для твоего фильма.
О женщине и мужчине, которые стояли в дальнем конце стола…
Нет. О матери, которая стояла напротив, довольно далеко от них, потому что стол был длинный.
Снова не так. О девочке, которую мать держала за руку…
Нет, все-таки о женщине и мужчине. Вежливые, приветливые, средних лет, у женщины на плечах гуральский платок, цветастый, с бахромой.
Стол был накрыт чем-то белым, то ли скатертью, то ли салфеткой.
Мать не захотела садиться. Смотрела выжидающе на хозяев, на эту пару у стола, но видно было, все яснее было видно, что они никуда не торопятся.
Как вы знаете, начала женщина, мы люди верующие..
(Мать кивнула. Серьезно, с уважением.)
А нужно лгать.
И где, в храме. Перед лицом Господа Бога.
Вы должны…
Пальцы сплетали и расплетали концы бахромы.
Вы должны нас понять.
Ее фамилия (жест рукой в сторону девочки).
Ее имя (жест рукой).
Почему такая большая, почему так поздно, а что с ее отцом? Вдруг ксендз спросит, что с отцом?
Все неправда, ну просто все, и где, в храме…
Она говорила все сбивчивее, все сильней нервничая: вы должны понять…
Незачем было это повторять, мать поняла с первого раза. Они люди верующие, лгать не могут, свидетельства о крещении не будет.
Попрощалась.
Они спустились по лестнице.
Вышли на улицу, остановились.
Стояли, стояли…
Сколько можно стоять посреди улицы. Когда волосы, которые мать в то утро обесцвечивала особенно старательно, прядка за прядкой, при свете летнего дня еще желтее, чем обычно, ужас, какие желтые. О глазах и говорить нечего… сколько можно… Пойдем, шепнула девочка. Пойдем. Ну пойдем же.
Годится?
Конечно, обрадовался ты. Но… ты замолчал, снял очки, взял сигарету.
Но?..
Там было что-то еще.
Да? И что?
Не знаю.
Ничего не было.
Ты упорствовал: было, только мы не знаем — что.
Ну и вы — ты и твой сценарист[2] — вставили гестапо. На всякий случай. А еще АК — хозяин был связан с Кедивом[3]. Люди, к которым они должны были пойти с этим свидетельством, работали на гестапо, крестных родителей могли схватить, хуже того — могла провалиться вся аковская подпольная группа. (Сведения были ложными, никто на гестапо не работал, но выяснилось это слишком поздно.)
Вам все стало ясно.
Вы написали сценарий.
Кроме гестапо, вы вставили человека, который привел девочку, это он держал ее за руку. От матери ты отказался. Вы — ты и соавтор сценария — решили, что будет вечер. «Вечер, холодно, девочка замерзла».
А был не вечер, был день. Трамваи, рикши, много прохожих и желтые волосы.
Чая тоже не было, ну да ладно, ты хотел, чтобы был чай, пускай. Поставил на стол чашки (из хорошего фарфора, добавил ты, хотя все разные). Выпей чаю, уговаривала хозяйка девочку.
Опять показывали «Декалог», восьмую часть. В неплохое время, сразу после концерта на пляже в Рио-де-Жанейро.
И опять я недоумевала. Почему ты не поверил, что это из-за Бога? Девочка поверила. Точно. Я ее довольно хорошо знала.
2. Крестные родители
Читай вслух.
Quid petis ab eccl… ecclesia…[4] Это ксендз. А мы: веры. По-польски.
Что — веры?
Требует. Потому что он спросит, чего требует от Церкви Божией.
Кто?
Она, естественно, ее ведь будут крестить. Fides quid… Это ксендз. Что дает тебе вера.
И что дает?
Вечную жизнь. Это мы.
А ксендз только к ней обращается?
Ее же будут крестить, значит — к ней.
Если к ней, пусть она и отвечает.
Ей нельзя. До семи лет говорят крестные, как за младенца. А если родители умерли, так крестные вообще всё.
Что — всё?
Опека, воспитание. Всё. Ксендз так сказал.
А можно по листочку?
Ксендз просил наизусть. Но в случае чего причетник подскажет.
И причетник тоже будет?
Должен быть. Дальше ксендз спросит ее про сатану. Отрекаешься ли ты от злого духа? Отрекаюсь. Повтори.
Отрекаюсь.
И от всех дел его?
Отрекаюсь.
И от всей гордыни его? Ну и крестит ее. И подает нам свечу, а мы…
1
Кшиштоф Кеслёвский (1941–1996) — режиссер и кинодраматург, автор фильмов «Двойная жизнь Вероники», циклов «Декалог» и «Три цвета» и др. Здесь идет речь об одной из частей «Декалога» («Восьмая заповедь»), сюжет которой подсказан режиссеру Ханной Кралль. Полный текст заповеди: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» (Исх. 20:16); в православной традиции эта заповедь — девятая. (
2
Кшиштоф Песевич (р. 1945) — адвокат, политик (много лет был сенатором), сценарист, соавтор сценариев ко многим фильмам К. Кеслёвского (в частности, к «Декалогу»).
3
Армия Крайова (АК) — военная подпольная организация; Кедив — Управление диверсиями АК.
Армия Крайова (АК) — военная подпольная организация, действовавшая в 1942–1945 гг. в оккупированной Польше; подчинялась лондонскому польскому правительству в изгнании. Управление диверсиями (Кедив) было создано при главном штабе АК в январе 1943 г. с целью координирования саботажно-диверсионной деятельности; в подчинении у Кедива были собственные оперативные отряды.
4
Вопрос священника при крещении: Quid petis ab Ecclesia Dei? (Чего ты просишь от Церкви Божией?) Ответ крестного отца/матери: Fidem. (Веры.)