Выбрать главу

— Они сочтут нас сумасшедшими, — пробормотал Хайпорн. Подумают, что мы весь день напролет только обнимаемся да целуемся.

— Не беда, — сказал я. — Они все поймут, когда диск пересечет Тихий океан и Японию и они увидят заокеанские страны. Мне кажется, диск движется именно в этом направлении — как раз противоположном тому, которого хотели господа из газет. Не так ли?

Хайпорн весело согласился и, порывшись в своих ящиках, извлек оттуда две бутылки виски. Мы расшумелись бы не на шутку, если бы диск не начал вдруг угрожающе покачиваться.

— Держите его! — закричал Тедди, бросаясь на диск.

Все повалились на камень, как во время игры в регби. Но диск продолжал покачиваться. И вдруг, стряхнув с себя людей, плавно взмыл в воздух, как воздушный шар, вырвавшийся из рук ребенка. Он поднялся над деревьями, понесся на запад и вскоре растаял в небе, озаренном последними лучами заходящего солнца.

(Перевод А.Лубо)

ИСПЫТАТЕЛЬ ПИЛЮЛЬ

Стоило ему сделать первый шаг по лестнице, которая ведет в нашу редакцию, и я тотчас безошибочно определял, что это подымается Мэнни. Он весил девяносто два килограмма и шагал грузно и уверенно, улыбаясь направо и налево, словно стараясь поделиться если не своей силой, которую считал чрезмерной для себя одного, то хотя бы своей жизнерадостностью.

Вот и на сей раз, несмотря на бесконечные звонки телефона и громкую ругань уборщицы в соседней комнате, я сразу услышал его шаги по лестнице и громовое «привет», когда он поздоровался с ребятами из нашей редакции. Осторожно приоткрыв дверь — он всегда обращался с дверьми очень осторожно, чтобы случайно не выбить их, — и едва переступив порог, Мэнни крикнул:

— Гарроу, я женился!

Его густые, сросшиеся брови весело приподнялись, на щеках обозначились две ямочки, а из-под губ блеснули белые зубы.

— Да, я женился, — повторил он. — У нее две матери и дядя. Вернее, родная мать и тетушка, ставшая для нее второй матерью, а дядюшка стал вторым отцом, потому что ее настоящий отец сейчас вроде как бы чужой дядя. В общем, Гарроу, здорово, правда?

— Ну, а она сама? — спросил я.

— Восхитительная! Она брюнетка — вернее, шатенка. Волосы пышные, волнистые, носик крошечный, и чуть что — она сразу смеется. Знаешь, мы с ней решили объехать весь мир.

— А пока вы где обитаете?

— Я снял комнату у одного отставного майора — он открыл пансионат. Мы и столуемся у него.

— А у твоей супруги есть какая-нибудь профессия?

— Она литературный критик.

— Но, Мэнни, это же не профессия. Для женщины это скорее роскошь.

— А она этим и не занимается, — успокоил меня Мэнни. Сейчас она увлеклась коллекционированием кукол. У нее уже есть медвежонок, обезьянка, маленькая крестьяночка с металлическими глазками. Кроме того, она целыми днями переставляет мебель. Купила чехлы и краски. Каждую стену красит в другой цвет.

— А ты чем занимаешься?

— Я работаю испытателем…

— Летчиком-испытателем?

— Да нет… Я работаю в одной лаборатории испытателем пилюль.

— Что ты мелешь, Мэнни?

— Клянусь тебе, Гарроу! И знаешь, что я тебе скажу? Мне никогда не доводилось так нервничать. Даже когда я рвал цепи в дакотском цирке, или в ту ночь, когда погиб корабль, на котором я был юнгой, или когда мне пришлось быть проповедником в Техасе. И ни одна из всех профессий, которые я испробовал, не была такой поганой, как эта, а ведь я работал даже ассенизатором в Лос-Анжелосе! Да, это моя тридцатая профессия и, боюсь, не последняя. На всякий случай, чтобы создать видимость, будто должность у меня почетная, я заказал себе новые визитные карточки.

Он вытащил из кармана одну карточку и протянул ее мне. Я прочитал: «Мануэль Кэтхуз, испытатель пилюль. Шандоу, Итальянская улица, 8».

— Выходит, ты — что-то вроде научного сотрудника?

— Ну, куда там!

— Твоя лаборатория обслуживает птицеферму?

— С чего это пришло тебе в голову?

— Да я подумал, что вы кормите этими пилюлями кур.

— Вовсе нет.

— Так что же ты с ними делаешь, Мэнни?

— Глотаю их.

— А что в них есть — витамины?

— Всякая всячина. Дело заключается в следующем: стоит кому-нибудь изобрести новый препарат, особенно такой, который рекламируется как чудодейственный, то первый, кто испытывает его на себе, — это я.

— Выходит, ты — подопытный кролик?

— Вот именно!

Мэнни встал, расправил плечи, ударил себя кулаком в грудь и снова уселся. Немного помолчав, он сказал:

— Нелегко в наше время содержать семью, Гарроу. Ведь кругом уйма безработных. Конечно, если бы я не женился, то вряд ли взялся бы за это дело. Уж лучше бродяжничать. Эти идиоты, чего доброго, могут и отравить меня по ошибке.

— Кто выдумал такую работу?

— Я сам. Я четыре месяца работаю в фирме «Туби энд Туби» помощником лаборанта. За это время мне уже тысячу раз объясняли, как выгодно быть двуногим подопытным кроликом, человеком с луженым желудком, железным сердцем и стальными мускулами. Человеком, готовым на любой риск. Между нами говоря, риск не так уж велик. У меня всегда под рукой противоядие.

Он вынул из кармана несколько флакончиков и показал их мне.

— Например, капли из первого пузырька я принимаю, когда мне становится плохо, и через несколько минут начинается рвота — выворачивает буквально наизнанку. Капли из второго пузырька ослабляют эффект пилюли, а капли из третьего — вовсе его уничтожают, Все отлично продумано. Ну, я и сказал себе: «А почему бы и не рискнуть? Летчиков-испытателей на свете много — не меньше десяти тысяч. А вот испытатель пилюль я единственный».

— Послушай, Мэнни, — сказал я. — У нас в редакции нашлось бы для тебя место, и работать тебе особенно не придется. Ты только наблюдай, а писать буду я. У тебя наметанный глаз, жизнь ты знаешь, вот и станешь чем-то вроде репортера.

— Нет, она не согласится.

— Кто «она»?

— Жена. Пойми, Гарроу, каково ей было бы, если бы я стал репортером в жалкой газетенке, после того как был пилотом? Она решила бы, что это предел падения. Не обижайся, но с тобой дело проще — ты прирожденный журналист. А теперь скажи честно: тебе самому нравится эта идея — испытание пилюль?

— Жуть!

— Значит, тебе такая работа не нравится?

— Нет, скорее пугает.

— М-да… Дело вкуса. Видишь ли, Гарроу, я, собственно, пришел попросить, чтобы ты написал об этом.

— С удовольствием. Мы начнем такую кампанию против мистера Туби старшего, что ему жарко станет!

— Нет, нет, пока не надо. Оставь его в покое. Наоборот, хвали его. Мне нужна реклама. А вот когда фабриканты пилюль во всех штатах узнают о моем существовании, тогда можешь уничтожить не только Туби старшего, но и Туби младшего. Хотя, признаюсь откровенно, не думаю, чтобы голос вашей левой газетенки мог заглушить хор всех «Таймсов», «Ивнингов» и «Уорлдов», когда они дружно начнут славить фабрикантов пилюль. Лучше помоги мне создать прочную основу для моей новой семейной жизни.

— Не успеешь, Мэнни. Хозяева в два счета отправят тебя на тот свет.

— Ну и пусть! Зато я стану национальным героем. Шутка ли? Человек-уникум, который за один-единственный год победил чуму, чахотку, брюшной тиф, сап, чесотку…

— Ну, чесотку ты не одолеешь, сколько бы ни старался.

— Ладно, пускай. Но остаются еще ангина, оспа, сыпняк…

— А еще что?

— Да уж позабыл, что там еще.

— Не станешь же ты утверждать, что будешь принимать и пилюли от чумы?

— Буду. Они тоже включены в программу. Ты даже не представляешь себе, с какими интересными типами работает старик Туби! Если бы все эти изобретатели чудодейственных лекарств не умирали с голоду, они принесли бы человечеству огромную пользу.

Мэнни встал и похлопал меня по плечу:

— Значит, договорились, Гарроу? Помоги мне, а я расскажу тебе про все их подлые проделки. Будь здоров. Я забегу в пятницу.