Хотя в моих воспоминаниях Ром не плохой, но никогда не знаешь, какую грань может переступить человек в своих желаниях. Благо, нижняя рубаха, была стянута под грудью и все наше незамысловатое наследство, там, вполне себе поместилось.
— Ты ступай, девка, ступай. Как разыскатель появится, я тебя кликну, — мужчина пошел вокруг дома, носком сапога откидывая угли, расчищая себе путь.
Глава 3
Направляясь в сторону дома Саяны, пыталась привести в порядок мысли. Нужно думать о том, как жить дальше, а мои думы о детях и прошлой… да, теперь, уже прошлой жизни, никак не давали сосредоточиться.
— Марушка! — меня окликнул звонкий женский голосок. Повернув голову, заметила приближающуюся ко мне, темноволосую девушку. Красивая! А коса у нее даже длиннее моей… то есть Марушкиной.
— Откуда это ты с утра пораньше? — она осмотрела меня с ног до головы и брезгливо поморщилась.
Ну, да, я совсем позабыла, что мой сарафан, после посиделок на грязной траве, у частично сгоревшего сарая, сейчас выглядел ужасно. Да и лицо мое, наверное, не лучше. Нужно было поспешить к Саяне, а я совсем не подумала, что в деревнях в это время уже все на ногах, думала, спит народ… И вот что странно, Олика что, ждала от меня ответ? Или это риторический вопрос, ведь по мне с уверенностью можно сказать, что иду я с пепелища. Имя девушки, само всплыло в памяти, их с Марушкой отношения никак нельзя было назвать дружескими.
— Ты же ни к Варушу ходила? — прищурившись и нависнув надо мной, рост ей позволял, Олика сверкнула гневным взглядом.
— Даже не думай давить ему на жалость! — прошипела девушка, приблизившись ко мне вплотную.
— Теперь ты ему и даром не нужна! Да никому ты здесь не нужна, скорее бы уже убралась из селения! — выплюнула девушка и развернувшись, гордо зашагала в сторону дома.
На меня ее речь не произвела впечатления, а вот Марушка, наверное, бы расстроилась. Варуш — сын старосты, видный парень. Марушка ему нравится… ну это по мнению самой Марушки. А вот мне показалось, что все его поползновения в ее сторону были с одной единственной целью… Отца у нее не было и никто бы даже не заступился за девушку, если бы Варуш лишил ее чести.
А ведь Варка ее предупреждала, ни раз, чтобы она даже не смотрела в его сторону. Но, как говорится, молодо-зелено… Девушка была влюблена и это не удивительно, семнадцать лет, любовь, гормоны, смазливый парень…Эх…
Реплика Олики о том, что я ему теперь не нужна, наводила на мысль, что девушка все же не устояла. К сожалению, моя память молчала. Но, думаю, такое событие не смогло бы оставить равнодушной влюбленную девушку, а потому, я сделала вывод, что ничего между ними… нами, не было.
Да, нужно привыкать, что теперь мы с Марушкой одно целое. Довольно странное ощущение. Вроде бы я — это я, но с другими, не всегда понятными мне, воспоминаниями и знаниями.
— Ох ты ж! — всплеснула руками Саяна, завидев меня на пороге дома.
— Иди ка ты обмойся, да одежу застирай. Вот, держи, — она протянула мне чистую рубаху и немного выцветший сарафан.
— А я пока на стол накрою. Иди, иди. И стоило бродить по углям из-за какой-то безделицы. — ворчала женщина, заметив, как я поставила на лавку ту самую шкатулку.
Вышла из дома и пошла к небольшой постройке, которую здесь называли умывальней. Что-то вроде наших бань, только без окон. Войдя в темное помещение, оставила дверь открытой, чтобы рассмотреть, как здесь все устроено. Немного подумав, оставила чистую одежду в предбаннике и вернулась в дом.
Мне были нужны ножницы, но вот как их попросить у Саяны? Навряд ли, она бы поняла, реши я показать ей пантомиму с пальцами на манер ножниц. Да и сомневаюсь, что здесь они вообще есть.
Под цепким взглядом хозяйки, нашла широкий, острый нож и вернулась в умывальню. Жаль было расставаться с такой копной волос, но если нас с малышами ждет дальняя дорога, то, у меня просто не будет возможности ухаживать за косой. Чтобы промыть такие волосы нужна помощь и, наверное, не одно ведро воды. Варка помогала в свое время девочке, а теперь вот некому. Да и кто знает, вдруг и в этом мире тоже есть вши…
Если бы у меня была возможность попросить помощи у Саяны… Только я уверена, что она ни за что бы не согласилась помочь мне, избавится от девичей гордости. Так что сама, все сама… Молча, прядь, за прядью на дощатый пол падали светлые как лен, длинные волосы. Не ровно, коряво, зато, как легко стало моей головушке.
— Ох, горюшко! Ты чего наделала-то?! — Саяна застала меня, когда я наклонилась к лавке, чтобы поднять свои постирушки и развесить их на улице. Чистая, переодетая в свежую одежду и с обрезанными, мокрыми волосами.