В здании бесконечный широкий коридор с бежевыми стенами вел к ряду стеклянных дверей. Пройдя в одну из них, Гроуфилд неожиданно столкнулся нос к носу с маленьким улыбчивым человечком в черном пальто и шляпе, покрытой пластиковым колпаком от дождя. Улыбчивый человечек сказал:
— Мистер Гроуфилд! Хорошо долетели? Гроуфилд взглянул на него.
— Мы знакомы?
— Я друг Кена, — ответил улыбчивый человек. — Зовите меня Мюррей.
— Привет, Мюррей.
— У вас печальный голос. Трудный перелет?
— Должно быть, от этого, — согласился Гроуфилд.
— Неудачный день для полетов. Что ж, идемте за вашим багажом.
Они забрали чемодан, и Мюррей настоял, что сам понесет его. Потом подошли к стеклянным дверям на улицу и стали ждать автобуса наземной службы.
— Судя по последнему сообщению, — сказал Мюррей, — самолет на Квебек взлетит, но с часовым опозданием.
— Какое облегчение, — ответил Гроуфилд.
— Может, пообедаем в международном зале? — предложил Мюррей. — Или вы уже перекусили в самолете?
— Так, заморил червячка, — буркнул Гроуфилд. — Правительство угощает?
— Уж такую малость мы всегда рады сделать, — весело ответил Мюррей.
— Вы чертовски правы насчет малости, — сказал Гроуфилд.
— Сейчас только зарегистрируем ваш билет в кассах северного направления, сдадим чемодан, а потом пойдем есть.
— Замечательно.
Так они и сделали. Им пришлось дважды проехаться на аэродромных автобусах; во второй раз они вылезли около международного зала прилета и поднялись по эскалатору на второй этаж к ресторану, который круглосуточно работал тут под чужим именем. Он назывался «Золотая дверь», хотя был отделен от зала простыми медными перилами. В ресторане почти никого не было, возможно, из — за снегопада.
Их провели к столику, и после того, как была заказана выпивка, Гроуфилд сказал:
— Я на минутку. Только ополосну руки.
— Разумеется, — ответил Мюррей. — Времени у нас в избытке. — Хорошо, — бросил Гроуфилд и пошел к мужскому туалету.
Вместо того чтобы войти внутрь, он раздвинул ветки искусственных деревьев и принялся наблюдать за Мюрреем. Наконец тот отвернулся. Тогда Гроуфилд забрал в гардеробе свое пальто и проворно спустился по лестнице.
Должен быть, по крайней мере, еще один соглядатай, в этом Гроуфилд был уверен. Но вот задержат они его или просто увяжутся следом? Если не задержат, надо будет попытаться бежать.
К нему никто не подошел. Гроуфилд быстро покинул здание, на ходу натягивая пальто. На улице сбились в кучку штук шесть заснеженных такси. Он сел в первое и бросил:
— Манхэттен.
— Будет сделано, — ответил шофер.
При таком снегопаде обнаружить слежку было невозможно, но Гроуфилд исходил из предположения, что она есть. Он откинулся на спинку сиденья и попытался немного расслабиться.
Машин было не очень много, а те, что все — таки были, еле ползли. Снег падал крупными ленивыми мокрыми хлопьями, на сером слякотном месиве чернели следы колес. Такси выбралось из лабиринта подъездных дорог возле аэропорта и поехало на Манхэттен по шоссе Вак Вик. За кольцевой Белт — Паркуэй поток машин двигался рывками, то и дело останавливаясь. Прошло минут двадцать. Гроуфилд подался вперед, указал на виадук впереди и спросил:
— Это Ямайка — авеню?
— Она самая.
Гроуфилд протянул водителю два доллара.
— Я выйду здесь, — сказал он. Водитель изумленно посмотрел на него.
— Посреди автострады?
— Все в порядке, — ответил Гроуфилд.
Поток машин как раз остановился. Гроуфилд открыл левую дверцу и вышел под снег. Он захлопнул дверцу и увидел, как шофер пялится на него сквозь боковое стекло, разинув рот, словно золотая рыбка в аквариуме. Обойдя такси, Гроуфилд прошмыгнул между машинами и поднялся на правый тротуар. Галош у него не было, и мокрый снег уже набился в туфли и просочился сквозь носки.
Гроуфилд полез вверх по крупному заснеженному склону. Он скользил и спотыкался, раза два падал на колени. От прикосновений к снегу руки намокли и замерзли. Но, добравшись до верха и оглянувшись, Гроуфилд не увидел ни одного преследователя. Он дошел до Ямайка — авеню и свернул направо, к бульвару Куинс, где был вход в подземку. Поезда пришлось дожидаться минут десять, и за это время Гроуфилд так и не смог понять, следит за ним кто — нибудь на перроне или нет. Он проехал четырнадцать остановок до Восточной Паркуэй, вышел из вагона, бесцельно побродил по этой бестолково построенной станции, не заметил слежки и сел на поезд линии Канарси — Манхэттен, а на Юнион — сквер перешел на Лексингтон — авеню и поехал к окраине. И снова его, похоже, никто не выслеживал. Добравшись до Центрального вокзала, Гроуфилд вышел из метро, поднялся к платформе электрички и приобрел билет на поезд до Олбани, отправлявшийся через десять минут. Он купил газету и семь минут просидел, прикрывшись ею, на лавочке и конце перрона. И вдруг кто — то сказал: