Петя выбегает ранним утром к морю, его блистающему простору, и сразу же вспоминает о «Потемкине». А через несколько строк в действие уже прямо вторгается «Потемкин»: в линейку, в которой едут учитель Бачей с двумя сыновьями, вскакивает беглый матрос-потемкинец. И сразу же завяжется динамичный сюжетный узел. Петя видит всю погоню за Родионом Жуковым, его прыжок за борт, а Гаврик окажется именно на той шаланде, что подберет матроса. Революция вошла в детские игры.
Встреча с матросом случайна? Несомненно. Но не случайны встречи Пети и Гаврика с Революцией — ибо по стране идет тысяча девятьсот пятый год. Ибо перед нами детство современников века в стране, которая первая в ХХ веке совершила социалистическую революцию и первая пошла по пути, по которому сегодня следуют многие страны разных континентов. Повесть о стране прекрасного детства становится первой страницей рассказа о ХХ веке — веке великих революций и войн, о детстве этого века.
Об этом мы скажем подробнее немного позднее, а сейчас вернемся к повести: в ней многочисленными ручейками вливается в историю двух ребят история Революции.
Матрос завязал только первый узелок. Чтобы спасти матроса, мальчики идут «до комитета», а в сущности, к брату Гаврика Терентию, что живет на Ближних Мельницах. Прогулка на эти мифические мельницы (там не оказывается этих мельниц) для ребят — увлекательная забава. Детская игра, но каким-то боком уже соприкасающаяся с Революцией. Гаврика это затронет дальше уже грубо и прямо — засада, погоня, арест деда, побои... Но и Петя все чаще слышит дома слова о России, о царе, о свободе... А в доме напротив, где живут солдаты и писаря, — там во дворе застрелился солдат. Мир, оказывается, ужасен и непрочен. И как можно сажать в участок такого порядочного человека, как дедушка Гаврика. А тут уже расклеен на улицах «Высочайший Манифест», такой непонятный маленькому гимназистику Пете, а там уже предгрозье надвигающегося восстания. И вот детская игра в «ушки» оказывается прямой помощью Пети и Гаврика боевикам на баррикадах — ибо в ранцах у них лежат не «ушки», а патроны.
Рядом с Революцией есть в повести еще один герой — такого же, так сказать, обобщенного, но в то же время весьма конкретного порядка. Это — Одесса.
Русская литература открыла читателю средней России Кавказ в книгах Пушкина, Лермонтова, Марлинского, позднее — Толстого... Мы знаем Петроград Пушкина, Достоевского, Блока, Ленинград — Тихонова, Берггольц. Дон открыл нам Шолохов. Примеры эти можно продолжить. «Русский Марсель», как называли раньше Одессу, тоже был открыт литературой. У Бабеля и Паустовского, Ильфа и Петрова, Инбер и Багрицкого мы найдем чудесные страницы, посвященные этому колоритнейшему городу советского юга.
Но, пожалуй, только Катаев последовательно сделал Одессу героем ряда книг. И первая в этом ряду — «Белеет парус одинокий».
Вот Петя подплывает на пароходе к городу, и «тут уже каждый кусочек берега был известен ему до малейших подробностей.
Большой Фонтан, Средний Фонтан, Малый Фонтан, высокие обрывистые берега, поросшие дерезой, шиповником, сиренью, боярышником.
В воде под берегом — скалы, до половины зеленые от тины, и на этих скалах — рыболовы с бамбуковыми удочками и купальщики».
А за ними — набегают на Петю и словно кричат ему и любимая дача Маразли, и Ланжерон, и, наконец, сам «синий город, с куполообразной крышей городского театра и колоннадой Воронцовского дворца, возник как-то сразу и заслонил полгоризонта».
Мы увидим (а в повести Катаева мы именно видим все — ибо он обладает редкой для писателя способностью видеть мир в красках) и знаменитую лестницу, и пышный одесский базар — так называемый Привоз, и поразительную музыку криков уличных торговцев, как на концерте сменяющих один другого с завидной последовательностью... Увидим и сквозную тень акаций, «светящихся зелеными виноградинами листьев». Неповторимый облик этого южного города, своеобразный быт многонационального населения, поражающий северян говор, очаровательные неправильности речи — все это передано автором превосходно. Но на этом не кончается роль Одессы в повести — она не только, так сказать, пассивное место действия — нет, это нечто иное.
На протяжении повести мы несколько раз как бы заново открываем для себя город. После восторженно лирической встречи с знакомыми пляжами, зданиями — мрачная картина пожарищ в порту: след летних баталий во времена «Потемкина». Когда мальчики идут на Ближние Мельницы, перед ними лицо иной Одессы — бедные улички, где жил городской пролетариат, Одесса фабрик, заводов, мастерских, складов, Одесса забастовщиков и таинственного «комитета»... А во время восстания, когда мальчики пробираются проходными дворами на помощь боевикам, им открывается ужасающая нищета одесских трущоб...