— Ну ладно, раз замок меня признал… Пора отправляться на подписание завещания, — она встала с сожалением посмотрев на беспорядок.
Для Пайки не трудно устранить последствия её вспышки, но домовуха расстроится… — Если бы не Риддл, не война, я бы тут и на лишний час не задержалась бы… Но этого… этого я тебе не забуду, слышишь, Призрачный?! — в груди снова полыхнуло жаром и холодом одновременно.
На миг Белла ощутила, как ярость разрушает её изнутри. Нет, так нельзя… нельзя… Но как же трудно удержаться.
— Ты — такой сильный, такой… могущественный! Как ты мог допустить, чтобы по твоей вине страдал ребёнок?! Молчишь?! Вчера ты был разговорчив… Бить его по больному — это низко, слышишь?! Подло!!! — она взмахнула руками не в силах удержать рвущуюся силу.
На этот раз покрывало с зеркала всё-таки сорвало. А заодно вынесло и стекло из окна, и дверь с петель. Хорошо, что Букер успел дверь перехватить, а то этим снарядом можно было бы убить на месте всё население замка, если бы ему — населению — случилось в это время оказаться в коридоре.
Из зеркала на Беллу смотрела… Белла. Они сейчас были настолько похожи, что бывшая Настя Весёлкина даже не сразу поняла — это её отражение или дух погибшей Беллатрисы Блэк?
Несколько долгих секунд они просто смотрели друг на друга, и даже позы их были одинаковы. Они походили на два застывших языка тёмного пламени — наполненные внутренней силой и яростью хрупкие оболочки. Потом… их злость отхлынула.
Они смотрели глаза в глаза — такие похожие и такие разные. Они обе изменились за прошедшие дни и, может быть, начали лучше понимать друг друга. Выражение глаз Беллатрисы Блэк менялось — в нём проступала печаль, тоска, сожаление…
Наверняка она неотрывно наблюдала за своим телом и его новой хозяйкой всё это время, и, кажется, что-то в ней сдвинулось с мёртвой точки, что-то… пробудилось.
— Ну здравствуй, Белла, — леди Грей шагнула к зеркалу и коснулась его кончиками пальцев.
Беллатриса едва заметно вздрогнула и опустила глаза, в выражении её лица читалась горечь бессилия.
У Беллы-Насти внезапно наступило прозрение: почему Беллатрикс теперь смотрит на неё из-за стекла? Раньше они были по одну его сторону — и “чёрная”, и “серая” — обе отражались в этом зеркале. А теперь они по разные стороны зеркальной глади!
— Что случилось? — спросила она. — Почему ты там?
Беллатрикс подняла на неё взгляд загнанного в угол зверя, тяжёлый взгляд того, кто знает, что проиграл, и не ждёт пощады.
— Тебя вывел из Лабиринта этот мальчик, как там его… Северус? — неожиданно ответила Беллатрикс.
И это тоже было новым — раньше она явно не могла говорить.
— А меня некому вывести. Так что можешь торжествовать. Теперь я навеки пленница Лабиринта. Хотела стать призраком, да. Мечтала отправиться к Лорду и рассказать ему о тебе. Теперь ничего не выйдет.
— Но ты же можешь… можешь просто уйти, когда исполнится сорок дней.
— Не могу, — горько уронила Блэк. — Это ловушка. Мне не выбраться. За мной никто не придёт… Ты, наверное, спала, а я всю ночь думала о том, кто любит меня настолько сильно, чтобы вывести из Лабиринта. И знаешь ответ? Никто!
— А ты сама кого-нибудь так любила? — спросила Грей, догадавшись об ответе раньше, чем отзвучал вопрос. — Только не говори, что Лорда, — протянула она.
— Да! — вскинулась Белла. — Да! Я пошла бы за ним куда угодно! Вынесла бы что угодно! — и вдруг её уверенность будто дала трещину.
— Ты уверена, что любила его, а не была очарована силой и властью? — спросила Грей.
— Теперь я уже ни в чём не уверена, — Блэк сжала руки в кулаки и ударила по зеркалу. Но ничего не произошло. — Я даже боли почувствовать не могу…
— Мало тебе боли? — усмехнулась Грей.
— Физической! — почти взвыла она. — Ты и представить не можешь, что это такое, когда боль только в душе…
— Искренне надеюсь, что такого мне испытать не доведётся, — ответила леди Грей жёстко. Беллатриса, как и Северус, не нуждалась в жалости. — Просто потому, что я думаю не только о себе. И если и стремлюсь к силе и прочему, то для того, чтобы иметь возможность этим делиться. Давай руку! — она ощутила, что может это сделать.
Каким-то десятым или двадцать пятым чутьём, подкоркой — просто почувствовала. Возможно дело было в том, что это тело, пусть и в разное время, принадлежало обеим душам.
Беллатриса смотрела непонимающе. Неверяще.
— Давай! — Грей вытащила из-под одежды цепочку с Зеркальным камнем и прижала его к зеркалу. Камень будто вдавился внутрь и зеркальная гладь затуманилась. На миг ощутив прикосновение к руке чего-то вроде холодного ветерка, Беллатриса телесная вытащила из зазеркалья Беллатрису бестелесную.
И здесь она продолжала видеть её! Та, что пока не стала полноценным призраком, так как не прошло ещё сорока дней с её гибели, была теперь видима для той, что жила теперь в её теле.
Букер и Пайки с ужасом взирали на происходящее из дверного проёма.
— Зачем ты это сделала? — тихо спросила Блэк.
— Не зачем, а почему. Потому что тебе было там плохо. И потому, что я могла это сделать. Побежишь докладывать обо мне своему Лорду? Беги. Он всё равно рано или поздно узнает.
— Не побегу. За мной долг, — и Беллатриса исчезла, видимо переместилась в какое-нибудь укромное место. Ей хотелось побыть одной. Ей было о чём подумать.
А леди Грей повернулась к домовикам. Заметила краем глаза, что из коридора на неё смотрят мистер Свифт и Северус. Интересно, как давно они здесь. Хотя какая разница. Главное, что не пострадали от её вспышки.
— Букер, Пайки, простите меня, — сказала она, с неудовольствием услышав в своём тоне новые, жёсткие нотки.
Она не хотела становиться такой! Не другом, а хозяйкой, не доброй и милой девушкой, а властной леди. Не хотела! Неужели придётся… “Всё зависит от тебя”, — прошептал внутренний голос. И она решила бороться — за себя настоящую. А эти нотки в голосе, эта властность — они ей тоже пригодятся. Но не с ними — не с самыми близкими.
— Пожалуйста, простите, — повторила она уже по-другому, и домовуха кинулась к ней, прижалась к руке, мелко вздрагивая.
— Я не хотела вас пугать, не хотела… Я просто очень разозлилась на замок. Из-за того, что он подверг опасности Северуса.
Мальчик хотел что-то возразить, но Белла мягко покачала головой.
— Давай сейчас не будем спорить и не будем больше обсуждать это. А то я и так едва взяла себя в руки. Я лишь объясняю, что со мной произошло и почему. Никто не виноват в случившемся. Кроме меня. И замка. Я не забуду это. И я бы отказалась от него, если бы нам не грозила опасность — Томас Риддл, его претензии на мировое господство и война, которую он развязал. Хотя пока что это так не называют, но она уже идёт. И дальше будет только хуже. Нам нужно убежище. А я, несмотря ни на что, верю, что Призрачный не позволит проникнуть сюда чужакам и причинить нам вред. Он и сам с этим справится, если что, — Белла усмехнулась.
— А сейчас у меня есть к вам просьба. Называйте меня Анастасия. Или лучше Стейси. Пусть будет двойное имя. Беллатриса — для посторонних. Стейси — для близких.
Мистер Свифт кивнул, заметив:
— Очень удачный выбор. Анастасия означает воскресшая.
Домовики тоже закивали. А в глазах Северуса вспыхнули искры.
Близких… Он готов быть для неё кем угодно. Никогда им не стоять рядом, Белла… Анастасия, Стейси… — она, должно быть, всегда будет смотреть на него как на ребёнка. И пусть. Только бы быть рядом. Только бы иметь возможность спасать и помогать.
Как он сделал вчера. Да! Он действительно это сделал. Когда ни домовики, ни мистер Свифт не справились. И осознание того, что он начал своё рыцарское служение, что он на самом деле спас леди Грей от опасности, согревало Северуса и надолго сделало его счастливым. Стейси… Как нежно и красиво это звучит. Анастасия — воскресшая…
Конец первой части