В письме к Сантоканале он сообщает, что намерен снять обвинения, выдвинутые против него в «Гадзетта», в том числе упрек в плагиате из «Нормы», который она «простодушно» поместила на своих страницах. С этой целью маэстро опубликовал в газете два нотных примера. Один воспроизводил аккомпанемент из «Нормы», который композитор якобы украл, другой — из «Беатриче», совсем иной. В том же номере «Гадзетта» от 26 марта опубликовано письмо, адресованное Локателли, в котором «один друг маэстро Беллини» вежливо, но решительно и уверенно, как человек, утверждающий истину, абсолютно убежденный в своей правоте, объясняет, насколько опрометчивым и клеветническим было обвинение композитора в задержке премьеры новой оперы в Ла Фениче.
Эта задержка была вызвана леностью поэта, который, будучи обязан по контракту вручить музыканту либретто новой оперы в октябре и ноябре, к 15 января дал ему всего несколько сцен и то лишь после того, как импресарио Ланари обратился к компетентным властям.
Далее в письме друга композитора говорилось, что «поэт представил Беллини в конце октября вовсе не план либретто и не наброски сцен, а только одно название «Кристина, королева Швеции», и ему после отклонения сюжета музыкантом не пришлось выбросить ни единой поэтической строки». Романи без всяких потерь для себя взялся за новый сюжет. К тому же дополнительная задержка премьеры была вызвана вынужденной заменой баритона. Так были окончательно поставлены все точки над «и» — уточнено, кто и в чем виноват во всей этой истории.
Ни в малейшей степени не сомневаясь, что уточнение это внесло полную ясность, развеяло всякие сомнения и клевету, обрушившиеся на него, Беллини 28 марта вместе с Джудиттой Паста покинул Венецию и направился в Милан. Возможно, он заехал в Казальбуттано, но пробыл там очень недолго. Вскоре ему опять предстояло длительное путешествие. Маэстро подписал контракт с антрепризой Кингс-театра в Лондоне (здесь каждый год проходил «итальянский сезон»), по которому обязывался поставить в столице Великобритании свои оперы с участием Джудитты Паста.
Беллини давно хотел заключить этот контракт и вот теперь получил его благодаря поддержке супругов Паста. Переговоры о поездке в Лондон начались, очевидно, еще в декабре, а подписан контракт был в марте, в Венеции. Именно на это обстоятельство и намекал Локателли в ответе подписчику из Фонцазо, говоря о путешествии, которое «Беатриче» совершит на Британские острова сразу после постановки в Ла Фениче. Отъезд был назначен на 10 апреля, и Беллини, занятый сборами в дорогу, безусловно, считал венецианский инцидент с оперой полностью исчерпанным, тем более что Локателли больше не возвращался к нему.
Но если остроумный издатель венецианской «Гадзетта» не счел нужным снова выводить на свет своего «А. Б.», поскольку больше нечего было добавить ко всему сказанному ранее (разве что принести извинения), то на выступления друга Беллини ответил Феличе Романи.
Прочитав в Милане венецианскую газету и обнаружив, что вину за задержку премьеры «Беатриче», за ее провал возложили целиком на него, но, самое главное, узнав, что публике стало известно, как его вызывали в полицию, где он вынужден был капитулировать, подписав заявление (а в письме друга Беллини приводились точные подробности и даже номер протокола), Романи пришел в неописуемую ярость. Утратив свой надменный вид и олимпийское спокойствие, что, как он полагал, отличало его от остальной части человечества, он превратился в самого обыкновенного смертного, жаждавшего во что бы то ни стало отомстить за полученное оскорбление, и набросился на противника, используя все имеющиеся в его распоряжении средства.
Опытный полемист, Романи заострил перо и написал ответ в свою защиту. Ловко подтасовывая факты и запутывая даты, он наворотил целую груду лжи, под которой чуть не похоронил Беллини. Но читателю, следившему за развитием событий, о которых мы рассказывали, строго соблюдая хронологию, почерпнутую из документов, нетрудно будет понять, как непорядочно и бесчестно поступал поэт, стараясь вовлечь в ссору аргументы и людей, не имевших к ней ни малейшего отношения.
Романи начал с уверения, что расскажет, как обстоит дело «с поднятым забралом и без помощи друзей». А дело согласно его версии выглядело так:
«Я должен был вручить маэстро Беллини половину либретто в октябре и другую половину — в ноябре, но маэстро оставил за собой право выбора сюжета. Или Минерва была к нему немилостива, или какая-нибудь другая богиня заняла ее место, факт тот, что прошел июль, прошел август, и сентябрь прошел, наступил октябрь, а несчастный сюжет все еще не был найден. К тому же Беллини исчез. Новоиспеченный Ринальдо проводил время в праздности на острове Армиды[72], а у меня, чтобы отыскать его, не было, как у Убальдо, лодки, потому что фортуна гостила у маэстро».
72
Героиня поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», дочь дамасского царя Арболена, красавица и волшебница. Ее имя стало нарицательным, означающим обольстительницу.