Старшая, Габриела, не знала своего отца, о нем никогда не упоминалось в доме. Отец Марисоль, Эстер и Левши несколько лет назад нашел себе новую подругу, молодую и более выгодную. Нынешнего мужа Консуэло тоже нельзя было назвать подарком судьбы. Уже который месяц он не работал и сидел на ее шее. Потихоньку воровал деньги из ее кошелька на выпивку. И сейчас сидит он, наверное, где-нибудь на бульваре с дружками и потягивает пиво.
Но Консуэло нужно было любить кого-то — детей, мужчину, весь мир. Тогда энергия ее кипела, душа была спокойна, и она работала день и ночь, не покладая рук. Она по-женски привязалась к своему непутевому Рамиро, отцу Рубена и малышки Йоли. И она совершенно искренне считала себя счастливой. Ее дети были, конечно, лучшими детьми в мире. Сегодня Габриела получала диплом, но это только начало. Младшим Консуэло тоже мечтала дать образование.
— А ты знаешь, Габи, какую замечательную свинину принес сегодня Артуро, — тут же сообщила сестре новость Йоли. — Вечером у нас будет праздник.
— Да, а где Артуро? — спохватилась Габриела.
Нет, эту семейку трудно собрать, мы опоздаем на вручение дипломов, с досадой подумала Ева. Артуро не был родственником, он с дядей много лет жил по соседству с Груберами. А это в их окраинном бедном районе считалось выше родства. Дионисио с Консуэло величали друг друга кумами, а Габи с Артуро были друзьями. Артуро уже вбегал с букетом цветов в просторный холл колледжа.
Наконец-то все самые близкие и дорогие ей люди были в сборе, и они маленькой толпой двинулись к актовому залу. Когда Груберы собирались все вместе, то напоминали улей с его шумом, суетой, невинными ссорами — дружный семейный улей с общими заботами.
Вручение дипломов еще не началось. Выступали с поздравлениями директор колледжа и преподаватели. Побледневшая Габриела сосредоточенно ждала. Встреча с родными лишь ненадолго отвлекла ее от лихорадочной тревоги по поводу диплома с отличием.
— Сегодня мы вручаем диплом нашим выпускникам, — торжественно начал церемонию директор, — и надеемся, что они достигнут выдающихся успехов в своей деятельности...
Габриеле казалось, что она не дышит. Каких трудов стоило ей держаться непринужденно!
— Единственный в этом году диплом с отличием вручается нашей лучшей студентке Габриеле Грубер.
Наконец напряжение последних минут спало, и Габриеле захотелось плакать. Она шла к кафедре, но ног под собой не чуяла. Вокруг хлопали в ладоши, поздравляли ее — все звуки сливались в счастливую музыку. Впервые она узнала, что такое успех, настоящая удача. Будущее рисовалось ей в самых радужных красках. Теперь, с дипломом и рекомендациями колледжа, ее возьмут в любой престижный Дом моделей. Такова была традиция.
Когда она повернулась лицом к залу, прижимая к груди диплом, ей бросилось в глаза счастливое лицо матери. Габриела родилась в самом бедном столичном квартале и училась на медные гроши. Свою мать, портниху-надомницу, она помнила склоненной над швейной машиной и днем и ночью. Марисоль, чтобы помогать семье свести концы с концами, работала по ночам в баре. Учеба стоила недешево, и теперь она, прежде всего, вернет им долги. Марисоль больше не будет работать по ночам, матери она не позволит слепнуть за машинкой.
— Я так взволнована, — начала она, наконец, обретя дар речи. — Этот диплом сегодня получаю не только я, его получает вся моя семья, и родные, и друзья, которым я обязана всем.
Поначалу никто не обратил внимания на странные звуки, доносившиеся с улицы: кто-то бил в барабан, терзал скрипку, дудел в трубу. Эту какофонию никому бы и в голову не пришло назвать музыкой. Тем не менее, чей-то пьяный голос пытался напевать под эти дикие звуки. Впрочем, и пением это мог бы назвать только тот, кому еще в детстве медведь наступил на ухо.
Прошла минута, другая, звуки приближались. К ним прибавились увещевания служителей, пытавшихся вразумить непрошеных певцов и музыкантов. И вот, когда Габриела уже направилась к родным с драгоценным дипломом, дверь распахнулась, и на пороге во всей своей красе предстал ее отчим Рамиро, растерзанный, взлохмаченный, сильно навеселе. За ним ввалились его дружки еще более неприглядного вида с какими-то убогими музыкальными инструментами.
— Здорово, Габи! — заорал с порога Рамиро. — Она мне как родная, я ее вырастил, воспитал, она мне как дочь, — объявил он присутствующим, орудуя локтями и пробираясь прямо к кафедре. — Будем веселиться по такому поводу, я и музыкантов привел.