— А шлак забыли смести! И окно не закрыли на шпингалет.
— Как они могли его закрыть, если выходили тем же путем?
— Ты забываешь о вестибюле. Дорога через него уже была свободна.
— Заметали следы, правда, не очень тщательно. Похоже, что не все было продумано до конца.
— Или уж слишком хорошо продумано. Допроси-ка как следует ночных сторожей, может, что и заметили, если не спали где-нибудь по углам.
Спустившись вниз, Выдма осмотрел лестницы.
— Погляди, — обратился он к Герсону, — что-то на них не видно следов шлака. Не похоже, что ими пользовались.
— Следы на жести наши сотрудники измерили. Размеры совпадают. А шлак, подсохнув, мог осыпаться.
— Возможно. Пошли…
Расставшись с поручиком, майор направился в медпункт. Герман все еще лежал на кушетке, прикрытый пледом. У него было худое, с запавшими щеками лицо, изборожденное морщинами. Тонкий висячий нос придавал лицу меланхолическое выражение. Он посмотрел на Выдму бесцветными, лишенными какого бы то ни было выражения глазами. На лбу поблескивали капли пота, слипшиеся прядями редкие седые волосы едва прикрывали череп.
— Вижу, вы уже понемногу приходите в себя. — Выдма подошел к кушетке. — У вас сильное отравление, и я не буду вас долго мучить. Расскажите коротко, как это случилось.
— Сам не знаю… — Герман с трудом выговаривал слова. — Ночью я дежурил за стеклянной перегородкой, где днем сидит информатор. Встал, чтобы немного размять ноги, решил заглянуть в комнату кассира… Надо, думаю, проверить, не заснул ли вахтер… Тот был на посту, немного поговорили, а потом я вернулся к себе. Когда входил за перегородку — а вход в нее недалеко от дверей, ведущих в тот коридорчик, где меня нашли, — кто-то сзади обхватил меня за шею рукой и что-то мокрое прижал к моему лицу. Я хотел крикнуть, чтобы предупредить вахтера, но у меня потемнело в глазах, и я потерял сознание. Утром меня нашли связанным как барана, и до сих пор меня все еще тошнит, извините, пан комиссар…
— А свет в вестибюле горел?
— Только лампа на столе за перегородкой.
— Вам повезло, что сразу потеряли сознание. Вашего товарища убили.
— Я уже слышал об этом. Очевидно, он увидел кого-то из них, поэтому они его и убрали…
— Значит, вы считаете, что он мог знать грабителей?
— Да нет, но они ведь боятся того, кто их видел, потом в случае чего опознает…
После разговора с караульным Выдма внимательно осмотрел вестибюль и коридор, ведущий к черному ходу, где находился чулан. Вышел он через подъезд, который соединялся с проходной у ворот, прошел к своей машине. Впереди было много работы.
Первые сведения майор получил около двенадцати, в тот момент, когда собирался выпить чашку кофе…
— Пожалуйста, еще одну, — попросил он секретаршу, увидев входившего поручика.
Герсон опустился на стул.
— Что показали караульные? Говори, у меня не было времени просмотреть протоколы.
— По данным проведенной проверки, охранявший склады вахтер в течение ночи пять, раз проходил позади административного здания. Он совершал обход с интервалом в час. В таких условиях у шайки было достаточно времени форсировать окно. Наверняка один из них остался снаружи, в его задачу входило приставить и убрать лестницу и следить за караульным.
— Они должны были знать график караульной службы, и это еще одно доказательство, что здесь работает их человек. А тот, у ворот?
— Никто ночью через проходную не проходил.
— Так каким же образом грабители попали на завод и покинули его территорию, если из рапортов следует, что нет никаких следов вдоль всего ограждения?
— Я этого не знаю. Следует выяснить.
— Ну, так выясняй. А теперь, что с Урбаняком? Есть что-нибудь интересное?
— Кое-что есть, но считаю, что только одаренный человек сможет установить…
— Замолчи, а то отберу кофе. Так в чем дело?
— Этого типа хорошо знают любители скачек. Кроме того, он проявляет интерес к женщинам. Не знаю еще, как ему везет с лошадьми, но вот с девушками не всегда. Недавно у него отбил девицу один малый, известный в своих кругах под кличкой Яблочко, такой красавчик с усиками, но за плечами красавчика уже три года за кражу со взломом.
Выдма тихонько присвистнул, но поручика не перебивал.
— Ну, и еще одна деталь. — Герсон усмехнулся, слегка наморщив веснушчатый нос. — Ее все знают под кличкой Белая Анка, настоящая ее фамилия — Эльмер.
Выдма откинулся в кресле и минуту молча смотрел на улыбающегося поручика, хорошо зная, что эта улыбка должна означать. Потом прервал молчание:
— Радуешься, прохвост, что меня удивил, да? Но почему Белая Анка? Ведь нашу зовут Янина. Может, это только совпадение.