Долгий путь в горы, в сопровождении тетиных слуг. Шахты. Глупый ребенок зажигает магический светляк в месте скопления тварей – скорпиксов всегда выманивают на магические возмущения.
Глупышка.
Много желтых шариков пуха – малыши всегда выкатываются на запах силы первыми. Шипение. Шипение со всех сторон. И, как закономерный итог – исчерпание резерва… и тьма».
Я наблюдала вместе со всеми отстраненно и со стороны. Единственное, что юная дева сделала верно – это нашла укрытие – небольшой приступок под самым потолком шахты, подтянувшись через две балки. Скорпиксы плохо переносят высоту. Мое воспоминание кончалось тем, что я размазывала слезы по щекам, подвывая от бессилия – светляк трепыхался и тух, магический резерв второго круга кончался… и юная дева оставалась там одна. В темноте. Вместе с милыми желтыми пушистыми шариками, каждый из которых был более ядовит, чем полосатая гадюка у нас в предгорьях.
Сочувственный взгляд Данда я увидела мельком, когда нас швырнуло обратно в зал, закружив силой по кругу. Дандалион шел следующим – должен делиться дарами памяти последним, и это тот момент, от которого зависело, примут его в род, или нет.
…
...
«…пахло морем. Солью. Влажный ветер трепал волосы, которые цеплялись на колючки – мы пытались спрятаться внутри какого-то куста.
Тутовник. Отметила я мельком. Все побережье и склоны со стороны Хэсау усыпаны этими кустами. Они прекрасно горят, и подходят для розжига.
– Вот он! Держи его! – подначивающие визги сзади были восторженными, как и «эге–гей», приправленные хорошей долей злобы – мы заставили их побегать за нами.
Данд заработал локтями быстрее, но не успел. Нас дернули за шкирку, перехватив за косу и рванули обратно. Щеку обожгло – царапины сразу набухли кровью.
– Выродок! – удар по ребрам был предсказуем – мы сгруппировались, но было больно всё равно. – Вы…, – удар, – … ро…, – ещё один удар, – …док! Если я опоздаю на обед, тебе лучше не возвращаться сегодня!
Губу нам разбили тоже, в носу захлюпало – старая Стефа опять будет ругать, что изорвал и запачкал форму.
– Где Хорь?
– Тащится, – кто-то сплюнул сквозь зубы. – Он же толстый, а подъем в гору…
– Выродок! Нужно было бежать именно сюда!
Чужие, отделанные тонкой змеиной кожей по краю голенищ, черные сапоги остановились прямо перед лицом. С металлическими набойками на носах – Рэйко Хэсау. Первый Наследник клана.
Рэйко присел рядом и цепко схватился пальцами, вспыхивающими льдисто-голубым, за подбородок, разворачивая голову.
– А мог бы быть братом…, – протянул он удивленно. Сзади глухо заржали. – Но твоя сука-мать отказалась стать Наложницей Главы, официальной… и предпочла стать подстилкой «породнившегося»… сын подстилки… звучит хорошо? – пощечина отбросила нас обратно. Шекков Рэйко брезгливо вытер пальцы о край ханьфу. – Ты – выродок, несчастливая случайность, ошибка, которой вообще не должно было быть...
Мы ненавидели его. О, как мы ненавидели его. Эти черные глаза, эти песочного цвета волосы, эти белесые ресницы – Рэйко был близорук, но тщательно скрывал это. Целители не брались править до малого совершеннолетия. Как и скрывал то, что был слаб, а Наследнику такого клана, как Хэсау быть слабым непозволительно. И потому брал звериной жестокостью, компенсируя этим недостаток силы.
– Хорь! – кто-то присвистнул. – Ну, наконец-то!
– Давайте! – скомандовал Рэйко властно, но голос в конце сбился на фальцет.
Толстый Хорь, пыхтящий, как боров, притащил на плече ковер, который с облегчением сбросил на поляну.
– Подстилка для сына подстилки! Ну-же! Разворачивай!
Пыльный ковер растянули по углам, закатали Данда внутрь, пинками, и потом плотно закрутили обратно.
Колебания силы над головой мы скорее ощутили, чем услышали – несколько плетений, и одно из них точно стазис – все тело онемело, и мы не чувствовали ни рук, ни ног.
– Попутного ветра! – кто-то подкатил рулон из ковра к краю оврага, и его хорошо пнули, попав по голове.
– Стой! Наставник хватится, пусть лежит здесь до самой ночи…
– Толкнем, пусть улетит вниз, – поднывал уставший Хорь.
Но в овраг нас не столкнули. Попинали от души и ушли. Кто-то смачно харкнув, плюнул сверху.
– Знай свое место, сын шлюхи…, – последнее, что мы слушали – это был издевательский ржач.
Мы глотали пыль в темноте, задыхались и ревели.
Йок хватится его нескоро и найдет только ближе к вечеру. Старая Стефания говорила ему – не высовываться, сидеть тихо, ходить тихо, дышать тихо… но иногда он просто забывал об этом. Как сегодня, когда обошел Рэйко на тренировочной площадке.