Эмма Александровна Шкурко
Белорусские евреи на Урале
О жизни и быте евреев «черты оседлости» хорошо известно по произведениям классиков еврейской литературы, мемуарам, семейным преданиям. Гораздо меньше мы знаем о жизни тех, кто покинул родные края в поисках счастья и поселился во внутренних губерниях Российской империи, где жизнь евреев складывалась совершенно иначе. Еще при завоевании Ермаком Сибири в ХVI веке в истории Урала упоминается еврейская община с молитвенным собранием. Впоследствии евреев стали ссылать на Урал и в Сибирь в «в службу», «на пашню», на рудники за различные провинности, сюда же бежали они из охваченной волнениями Польши.
Современники отмечали, что евреи Сибири более походили на жителей этих краев — христиан. Их отличала «широта характера, хлебосольство, радушие, спокойствие, чувство собственного достоинства, мягкость и прямота, никогда они не унижались пред чиновниками, не скрывали своей принадлежности к еврейской нации. Они плохо знали еврейскую грамоту, но были по-своему набожны, усвоили местные обычаи и нравы, участвовали в деревенских хороводах, пели русские песни. Такими их делало свободное безбедное существование среди доброжелательно настроенного местного населения, не знавшего крепостного права»{1}.
60-е годы XIX века были годами усиленной миграции евреев за пределы «черты оседлости», туда, где уровень жизни был выше, практически не было конкуренции и можно было полнее реализовать свой профессиональный и образовательный уровни, предоставлялось больше возможностей вырваться из консервативной религиозной среды и приобщиться к русской культуре.
В 1903 г. было принято специальное распоряжение Святейшего Правительственного Синода, запрещавшее принимать к крещению евреев вне черты еврейской оседлости без предоставления свидетельства о праве жительства из полиции, «чтобы они не использовали принятие христианства как средство приобретения льгот, не предоставленных законом лицам иудейского вероисповедания, без действительного намерения принять крещение»{2}.
Больше всего переселялось из самых восточных губерний Беларуси — Могилевской, Полоцкой и Витебской, где евреи, часто ездившие в Россию, были более грамотны, лучше знали русский язык. Говорили они на литовско-белорусском диалекте идиша, часто не обладали характерной внешностью. Отставные николаевские солдаты, купцы, ремесленники и медики, получив разрешение, обосновывались не только в Уфе и других городах, но и уездах Уфимской губернии.
Здесь, вдали от «черты еврейской оседлости», происходит изменение традиционного уклада жизни, системы еврейских духовных ценностей. Живя в близком соседстве с христианами и мусульманами, евреи уже не всегда могли строго соблюдать все традиции, в том числе обязанность не работать в субботу (если не было своего магазина или мастерской), их одежда мало чем отличается от одежды окружающих. Среди переселившихся евреев практически нет посвящающих себя изучению Торы и Талмуда: срабатывали совсем иные приоритеты.
Евреи cумели завоевать уважение и доверие местных жителей за религиозность, здоровый образ жизни (кошерное питание, трезвость и умеренность помогали сохранить хорошее здоровье), высокий профессионализм, образованность, яркую индивидуальность, доброжелательность. Да и властям они были удобны — работящие, законопослушные, регулярно платящие налоги люди.
Но назвать идиллической жизнь евреев в Уфимской губернии было все же нельзя. Над ними тяготел свод законов, циркуляров, указов, ограничивавших заселение евреями внутренних губерний России. Суровое по отношению к евреям российское законодательство требовало от местных властей неуклонно следить за ними и регулярно сообщать вышестоящему начальству о предпринимаемых мерах по ограничению переселения евреев на территорию края.
Дело в том, что только отставные нижние чины и члены их семей имели право постоянного проживания вне черты «еврейской оседлости». Ремесленники же и купцы еврейской национальности имели право жительства только при условии занятия своей профессиональной деятельностью. Так, ремесленники, даже проработавшие здесь десять или более лет, должны были подтверждать свое мастерство свидетельством ремесленной управы места приписки. Свидетельства их хозяев не принимались во внимание. Те же, кто занимался нецеховым мастерством, обязаны были предоставлять засвидетельствованные полицией удостоверения заводчиков или фабрикантов, в заведениях которых они занимались торговлей. Если же они переставали работать или меняли профиль работы, то подлежали выселению.