Значительную роль в жизни еврейской общины Уфы играли выходцы из Северо-Западного края. Среди них — педагоги еврейских школ, которые тогда работали только в Уфе и располагались в синагоге. В школе первой ступени № 30 обучалось 203 ученика. Среди преподавателей были Лившиц Хаим Липович, окончивший Виленский еврейский учительский институт (жил в Уфе с марта 1916 года, член еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион»), и Острун Бейла Самуиловна, окончившая 6 классов Виленской гимназии. В школе первой ступени № 62 обучалось 100 детей, а среди учителей были Залесквер Бейла Гешелевна, закончившая гимназию в Могилеве и педагогические курсы в Уфе, член БУНДа, и Шендерович Рива Пейсаховна, приехавшая из Бобруйска, член ВКП(б) (она же заведовала еврейской библиотекой).{22}
В Уфе в тяжелые годы разрухи и голода временно были созданы детские дома для еврейских детей. В начале 1920 года их было три: два — для детей школьного возраста и один — для дошкольников. Просуществовали они до 1923 г.
Анна (Хана) Левина, прибывшая с родными в Уфу в 1919 году, работала вначале в детдоме № 19 для детей школьного возраста, затем заведовала детдомом #4 для дошкольников. В 1922 г. вместе с детьми она перешла в детдом № 18. В сентябре 1923 года этот детдом был переведен в г. Гомель.
Репрессии против иудаизма коснулись и Башкирии. В 1929 году постановлением БашЦИКа была закрыта синагога в Уфе (в ее здании расположился клуб НКВД). Евреи стали молиться по домам, несмотря на преследование властей. 23 октября 1931 года с письмом к председателю БашЦИКа обратился Самуил (Шмуэль) Мовшевич Гершов, почти 70 лет игравший видную роль в жизни уфимской еврейской общины. Его называли «святым человеком». «У нас, евреев, — писал С.Гершов, — не только отобрали то, что имели, и не только не дали ничего взамен, но всячески ставят разные препятствия к тому, чтобы у нас был свой угол»{23}.
Дочь Гершова, Бася Самуиловна Вагнер, в своих воспоминаниях, озаглавленных «Мы — евреи из Уфы», пишет: «Отец приехал в Уфу в 1915 году по мобилизации из п. Друя Виленской губернии, работал сапожником. Мать, Двойра Берковна, белошвейка, с шестью детьми перебралась сюда годом позже. В Уфе у них родилось еще двое детей. Всю жизнь они были религиозными людьми: ходили в синагогу (отец с сыновьями — каждую неделю, мать с дочерьми — по праздникам, и сидели на втором этаже на балконе). Папу в городе хорошо знали (даже и не евреи). Если где-нибудь появлялся нуждающийся еврей, его посылали к папе, который помогал с жильем, в приобретении топлива, одежды, с устройством на работу, давал деньги. Работая на фабрике им. Ворошилова, он добился выходного на субботу (работал в воскресенье). Родители были грамотными по-еврейски (идиш). Детей обучал меламед на дому. Мне уже учиться не пришлось. Дома разговаривали по-еврейски, а когда появились внуки, — то с ними уже по-русски. После закрытия синагоги молились по домам и чаще всего у нас, по всем адресам, где проживал отец. Его много раз вызывали в ГПУ, НКВД, требуя, чтобы он перестал устраивать молельни, но он каждый раз настаивал на своем и требовал, чтобы вернули синагогу. Несмотря на угрозы с их стороны, он продолжал собирать «миньян» по субботам и праздникам».
«Мацу стали печь по домам, — продолжает Б.С.Вагнер. — В 1931 году у нас дома собирались несколько семей — родные, друзья, соседи, чтобы испечь мацу. Кто-то донес об этом. Пришли из финотдела и, обвинив отца в незаконных доходах, описали и вывезли почти всю мебель, швейную машину. Когда отца оправдали, было поздно — всю нашу мебель продали в комиссионке за бесценок. Мама и тетя Хая Эйдельман постоянно занимались благотворительной деятельностью: собирали деньги и вещи для бедных.»
Меняется образ жизни, расширяется круг интересов и возможностей, молодежь отходит от традиций, семейных профессий, работает на стройках пятилеток, учится, служит в РККА. Дочь раввина из Белоруссии Фрида Борисовна Стернин, врач-дерматовенеролог, разрабатывает оригинальную методику лечения экземы. Ее сестра Берта Борисовна приехала в Башкирию после окончания Саратовского мединститута в 1923 г., работала хирургом в Первой Совбольнице. Здесь ею выполнена первая в республике операция на сердце. Жизнь этой замечательной женщины оборвалась трагически в 1937 г., когда потерпел аварию самолет, на котором она вывозила из Красноусольска прооперированного ею больного.
Почти 4000 евреев жило перед войной в республике. Но с началом войны в Башкирию вместе с предприятиями и учреждениями, вузами и научно-исследовательскими институтами были эвакуированы тысячи людей — цвет научной, культурной и технической интеллигенции. Среди них было немало евреев. В институтах преподавали академики. Ветераны труда вспоминают, что на нескольких заводах были «еврейские» цеха, т. е. работали практически только одни евреи.