— Я не это имел в виду. Я говорю о законе. Я хочу знать, если вы поместили ее…
— Нет.
— …чтобы избежать судебного преследования…
— Нет. Она пыталась покончить с собой. Я хотела только…
— Миссис Уиттейкер, если ваша дочь кого-то убила…
— Она никого не убивала.
— …и вы знали об этом…
— Я знала, что она предприняла попытку к самоубийству.
— …и если вы в результате…
— Полагаю, мы достаточно поговорили. — Миссис Уиттейкер резко поднялась и направилась к дому. Я встал перед ней, загораживая дорогу.
— То, что я хочу сказать…
— Я очень хорошо знаю, что вы хотите сказать. Пожалуйста, уйдите с дороги, молодой человек.
— Я пытаюсь…
— Черт вас возьми! — Хладнокровие явно изменило миссис Уиттейкер. — Как вы смеете так поступать со мной! Может быть, с меня достаточно?!
Я стоял, глядя ей прямо в глаза.
Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.
Мне показалось, что она больше не скажет ни слова.
Но она очень мягко произнесла:
— Предположим — в плане дискуссии, — вы однажды приходите домой и находите свою дочь в платье, залитом кровью. «Так много крови», — вновь и вновь повторяет она. Предположим далее, что ваша дочь держит в руке незнакомый вам нож и пытается перерезать себе вены, чтобы наказать себя, как она утверждает, за то, что убила Распутную Ведьму и отрезала ей язык. Не лезвие бритвы, мистер Хоуп, а только этот предательский нож, весь в кровавых пятнах. В ее машине был пистолет, и от него пахло гарью и порохом.
Она поколебалась.
— Вы бы вызвали полицию, да, мистер Хоуп? И позволили бы, чтобы ее осудили? Заточили пожизненно в государственную больницу вместе с подлинными преступниками? Или бы убрали нож, спрятали пистолет и машину, уничтожили испачканное кровью платье и поместили вашу дочь туда, где она больше никому не причинит вреда, в надежде, что когда-нибудь…
— Но если она убила…
— А, но это просто предположение, — возразила миссис Уиттейкер. — Вы адвокат и должны быть знакомы со статьей 777.03 статута Флориды.
— Мне очень жаль, но я с ней незнаком.
— Она озаглавлена: «Соучастник после события преступления», мистер Хоуп.
— Это в точности совпадает с…
— Да. Я понимаю, почему вы здесь. Но, видите ли, я почти наизусть знаю эту статью. Я отниму у вас еще немного времени, процитирую ее вам, а затем буду весьма признательна, если вы удалитесь.
Теперь она смотрела мне прямо в глаза с вызовом, словно побуждая противоречить, оспаривать то, что она собиралась изложить.
— Статья определяет соучастника после совершения преступления — пожалуйста, простите меня за несколько вольный пересказ — как субъекта, который, зная, что преступление совершено, оказывает правонарушителю помощь и содействие с целью избавить его от разоблачения, ареста, суда или наказания. Однако статья освобождает от ответственности любого, кто состоит — здесь я цитирую — «в родстве с мужем или женой, родителями или прародителями, детьми или внуками, братом или сестрой».
Она смотрела на меня в упор.
— Если есть хоть малая доля правды в том, о чем я говорила ранее, если Сара действительно была залита кровью в тот день, если она убила кого-то…
— А разве этого не произошло? — спросил я.
— Если именно это произошло, тогда она совершила тяжкое преступление, — сказала миссис Уиттейкер. — Самое тяжкое — убийство. Но даже если бы я знала, что она виновна, и практически помогла ей избежать разоблачения, ареста, суда или наказания… то какое это имеет отношение к вам? Я — мать. А статья указывает, что соучастником после совершения преступления может быть признан любой, за исключением родственников, и в особенности если это отец или мать, то есть родители преступника. А я как раз родитель, единственный оставшийся в живых, — ее мать. Эту статью нельзя использовать против меня.
— Но ее можно использовать против Марка Риттера, доктора Хелсингера. И против…
— Тех, кто ничего не знал о том, что случилось. Моя дочь пыталась совершить самоубийство. Это все, что им было известно. К тому времени, как приехали Марк Риттер и Хелсингер, нож, пистолет, платье — все улики уже покоились на дне залива. Машина была заперта в гараже. Я ее почистила и продала на следующий день.
— Они исходили из вашей версии, — заметил я.
— Всецело. Моя дочь была явно ненормальной. Это все, что они знали. Я хотела, чтобы ее тотчас же поместили в частную психиатрическую лечебницу. Они следовали моим пожеланиям.
— Миссис Уиттейкер, — сказал я, — это выходит за рамки статута. Это…