— На кой тебе дались эти верблюды?..
ВендиО том, что меня везут в Красноярск, я давно догадалась по дорожным указателям. Наверное, ради того, чтобы я этого не поняла раньше времени, мне и закрыли глаза. Телепаты не сообразили, что читать с закрытыми глазами я не умею.
Они и Отто из Новосибирска везли туда же. На этот свой «полигон».
Везли в машине, не самолетом и не поездом. Перестраховывались, чтобы не подвергать опасности случайных пассажиров. Похвально.
Что ж, пусть везут.
План побега уже созрел, вырос, как дерево, и представлялся теперь во всех подробностях. Оставалось выжидать.
Двести пятьдесят километров. Двести километров. Сто. Населенных пунктов вокруг много, это хорошо, это повышает мои шансы.
Я долго собирала силы для рывка, вела себя тише устрицы, чтобы лишний раз не нарваться на электрошок, и вот наконец на очередном указателе закрыла глаза и раскинула зов. Настолько далеко, насколько у меня когда-либо получалось.
Я вложила слишком много сил. Потому что внезапно в паутине — совсем близко, так что мой призыв словно оттолкнулся от них и отчетливым эхом откатился обратно — оказались пойманными люди. Трое. Это испугало меня. Но времени обдумывать этот момент не было; я привычно передала просьбу тем, кому собиралась, а этих троих — не тронула. Побоялась?..
На сей раз лейтенант Инга без подсказки сообразила ткнуть меня своим стрекалом.
Но я успела.
Третье мое пробуждение случилось уже в сумерках. Еще не открыв глаз, я почувствовала, что машина сбавляет скорость. Марат и перчаточный вполголоса ругались. Наконец, мы встали.
— …посигналь им, что ли, — раздраженно говорил перчаточный. — Давай, делай что-нибудь.
Гудок резанул слух.
— Стоят, — зло сказал Марат и еще раз нажал клаксон.
— Стоят, — вздохнула над ухом лейтенант Инга.
Перчаточный многоэтажно высказался в адрес невидимых пешеходов, перегородивших дорогу. Я приоткрыла глаза. Впереди, метрах в пятнадцати, в свете фар топтались на дороге два верблюда и лошадь.
Телепат резко обернулся в мою сторону:
— Твоя работа?!
И я поняла, что медлить нельзя.
Телекинезом я затянула обоим мужчинам ремни безопасности до упора.
Пока Инга не опомнилась и не полезла в сумочку, двинула ей локтем в лицо.
«Прости, Сюзетта, ты по-прежнему мое единственное оружие. Мне надо совсем немного… прости, моя хорошая», — и я бросила кошку на плечо Марату — просто потому, что из всех троих он казался самым опасным.
Чутье не подвело. Потому что едва кошка вцепилась ему в шею, машину подбросило так, что почудилось на миг, будто под нами пузырем лопнул асфальт. Свет фар погас. Потом раздался скрежет, пол перекосило вперед, и я неловко соскользнула с сиденья, а Инга навалилась на меня сверху. Разом заорали Марат и перчаточный, в салон хлынул холодный воздух с пылью, от которой во рту появился железный привкус. Подняв глаза, я поняла, что моей Сюзетты больше нет. Как нет и панели приборов, руля, лобового стекла и капота. Мелькнула бредовая мысль, что мы подорвались на бомбе. Марат (лицо окровавлено, плечи нервно подрагивают) держал перед собой руки, словно сжимая невидимый шар. Перчаточный червем извивался на ремнях, силясь согнуться, и не переставая выл.
Впереди на дороге заржала лошадь.
Задыхаясь, я изловчилась и подцепила пальцами сумочку Инги. Нащупала в темноте электрошок и вынула его. Руки дрожали.
Внезапно Марат встрепенулся и повернул лицо.
Тело среагировало прежде, чем я успела испугаться — черенок электрошока уперся ему в кадык и коротко чирикнул.
Искать ключ от наручников я не стала. Чтобы изучить замок изнутри с закрытыми глазами, хватило пары секунд, потом я открыла его телекинезом. А вот дверь оказалась заблокирована, и даже телекинез не помог. Мне оставалось только лезть через раззявленную дыру в салоне. Преодолевая дурноту, я приставила электрошок к шее перчаточного. Он перестал извиваться за миг до того, как я его отключила. Когда я перелезала вперед, рука дотронулась до его колена — штанина была мокрая.
Верблюды отошли к обочине, когда я наконец выбралась наружу. Лошадь — белая, как призрак, — шагнула вперед и потянулась мордой к моему лицу. Милая моя, мне нужно совсем немного. Пожалуйста, помоги мне.
Я никогда не ездила верхом без стремян.
Лошадь послушно, как на арене цирка (настоящего цирка!), подогнула передние ноги, я взобралась ей на спину и схватилась за гриву. Давай, моя хорошая, не подведи.
Она выпрямилась и пошла прочь, все ускоряя шаг, словно давая мне постепенно приноровиться к своим движениям. Трасса была пуста. Впереди маячил сине-белый дорожный указатель. Я хотела доехать до него, чтобы узнать оставшееся расстояние, а потом сойти с асфальта; и мы почти доскакали, когда сзади раздался выстрел.