Резкий телефонный звонок вывел меня из задумчивости и заставил неприятно напрячься. Я не ждала ничьих звонков. Мои сослуживцы в это время отдыхают и знают, что отдыхаю я. Никто из них, даже Костя, а Костя особенно, не будет беспокоить меня после бессонной рабочей ночи. А больше мне некому звонить. Ладно, чего гадать, снимем трубку.
- Таня, Танечка, у нас несчастье!
В трубке раздался взволнованный Костин голос.
- Господи, Костя, что случилось? - нервы мои были натянуты, как гитарные струны, вот-вот лопнут.
- Танечка, милая, приезжай скорее к Николаю, у него большое горе.
- Что случилось, Костя? - голос мой дрожал, и я боялась услышать то, что сейчас скажет Костя. Я слишком хорошо знала своих коллег. Никто из них никогда никого не будет беспокоить по пустякам. Значит, случилось что-то действительно страшное и непоправимое.
- Колину сестру, Полинку, убили, - тихо произнёс Костя.
Трубка выпала из моей руки и громко клацнула о пол. Я не могла пошевелиться, чтобы поднять телефон. На меня словно паралич какой-то напал. Краем зрения я видела, как Зоя Михайловна соскользнула с дивана и подбежала ко мне. Она обняла меня, что-то нашёптывая мне на ухо, видимо, чтобы успокоить меня. Всё это было будто не со мной. Бедный телефон так и остался лежать на полу никому не нужный. Обессилев от безответного "алёканья" он начал издавать короткие тревожные гудки. Зоя Михайловна довела меня до дивана и бережно усадила на него, облокотив на спинку. Я же, как тряпичная безвольная кукла, неподвижно замерла на месте.
- Деточка моя, Танечка, что же с тобой такое, - причитала Зоя Михайловна на кухне, куда унеслась сразу же, как только определила меня на диван. Наверное, она искала там валериану или пустырник, потому что громко хлопали поочерёдно дверцы шкафчиков, и напоследок, смачным шлепком захлопнулся холодильник. Значит, капли были найдены, потому что я всегда хранила их в холодильнике. Сейчас Зоя Михайловна накапает мне спасительных капель, и меня постепенно отпустит этот загадочный нервный спазм. Сия штука стала приключаться со мной сравнительно недавно. Никому я об этом не рассказывала, потому что вроде и нечего рассказывать. Это бывает очень редко и в те моменты, когда я очень сильно и резко расстраиваюсь. Ноги, руки, голова, все остальные части тела и органы будто перестают меня слушаться, и я застываю на месте. Не могу сделать самостоятельно ни единого шага. Это отходит, но спустя какое-то время. Просто надо подождать. Затем я кое-как добираюсь до кухни и пью какие-нибудь валерианки-пустырники, которые мне немного в этом помогают. Или я просто так думаю, что помогают. После этого "столбняка" меня начинает бить лихорадочная дрожь, возвещая о том, что концерт окончен, приступ прошёл. Слава богу, что приступы эти довольно редки и случаются в основном, дома. Какой бы нервной не была моя работа, я не реагирую так на чужие несчастья. Только личные переживания. Когда я выпила, наконец, свою валерианку, заботливо поднесённую мне Зоей Михайловной, и поколотилась в ознобе, тогда я кое-как смогла объяснить своей квартирантке, что такое у меня бывает. Причём, оговорюсь ещё раз, сознание моё, будто бы со стороны за мной наблюдает. Но вот через несколько минут я стала совершенно прежней Таней, и смогла уже адекватно принять страшную новость.
- Таня, что с тобой такое? Это ненормальные приступы.
Зоя Михайловна не стала миндальничать и в двух словах дала понять мне, что надо бы обратиться к врачу.
- Да всё в порядке, не волнуйтесь так, - раздражённо ответила я. Зоя Михайловна мешала мне сосредоточиться и собраться, чтобы поехать к Коле. Я ещё неважнецки себя чувствовала и никак не могла найти необходимые вещи, чтобы одеться.
- Нет, Танюшка, это не очень нормально. У моей сестры так тоже бывало. Она как понервничает, бывало, тоже встанет, как вкопанная и не может двинуться, руки ноги её не слушались. Так потом выяснилось, что рассеянный склероз у неё начинается. Дальше-то хуже было. Она вообще забывать стала, какой ногой пойти, как шаг сделать.
Я удивлённо посмотрела на Зою Михайловну. Она же, выпалив свою тираду, обиженно поджала губу и исподлобья смотрела на меня.
- Да нет у меня никакого склероза, Зоя Михайловна, - раздосадовано произнесла я, - нервная просто очень, а вот Вы со своими видениями меня очень и очень настораживаете.
- С какими видениями? - Зоя Михайловна непонимающе уставилась на меня. Неужели она ничего не помнит? Вот это да. Сначала транслирует страшные такие вещи, потом и не помнит ничего.
- Потом, Зоя Михайловна, всё потом расскажу, - торопливо произнесла я и пулей унеслась в прихожую.
- Возьми меня с собой, а? Я пригожусь, правда.
Женщина просительно сложила перед собой руки и уставилась на меня грустным щенячьим взглядом.
- Понимаете, милая Вы моя, там сейчас не до посторонних. Там горе у людей.
Я старалась не обидеть Зою Михайловну. Нет, ну честно, что я ребятам скажу? Зачем я притащила её с собой. Полинка была моей единственной близкой подругой с тех пор, как я начала новую жизнь. Точнее, она пыталась мне стать подругой. А я всячески закрывалась от общения с ней. Но Полинка была настойчивой и не обижалась на меня. В итоге, она стала мне очень близким, родным человеком, но я никогда старалась не афишировать этого, чтобы не потерять и её тоже. Ребята из моей бригады и Полинка, роднее этих людей у меня на сегодняшний день никого не было. Где-то там был Антошка, который жил себе со своим отцом и мачехой и, пожалуй, не вспоминал обо мне всё это время. А Полинка, единственная, кому я рассказала о себе целиком, всю мою несчастливую историю. Она поначалу и поверить не могла, что всё это случилось именно со мной. Ей казалось, что это какой-то остросюжетный роман, который я ей пересказываю и выдаю за свою жизнь. Когда, наконец, до моей подруги дошло, что всё, о чём я рассказываю, правда, она посоветовала мне написать об этом книгу, что я впоследствии и сделала. Да-да, чтобы не сойти с ума я начала писать и это уже вторая моя рукопись. Первую я назвала просто "Великолепный упырь" и посвятила своей жизни до того, как я попала на работу к спасателям. Если вам будет интересно, я обязательно дам вам её почитать. Но я не думала, что когда-нибудь опять возьмусь за писанину. Просто то, что случилось со мной на этот раз, оказалось таким же практически нереальным, как и первая моя история. Мне кажется, что если жизнь моя будет продолжаться в таком же темпе, то я очень скоро заработаю прогнозируемый Зоей Михайловной какой-то там склероз!
Мы вышли из машины и мрачно переглянулись. Да-да, Зоя Михайловна, как пиявка, вцепилась в меня и не захотела оставаться одна дома. Взгляд у неё был, как у нищенки на вокзале, которая неумело выпрашивает милостыню. Я же смотрела на неё с неким укором, дескать, ну что я сейчас скажу хозяевам, как объясню им необходимость присутствия в их доме чужого человека.
Дверь в подъезд оказалась распахнута настежь. Тут же толпились какие-то люди, довольно много людей. Я очень удивилась этому факту. Коля с сестрой и родителями проживал на девятом этаже, так что и глазеть у подъезда вроде бы было не на что.
Мы вошли в скрипучий лифт и благополучно поднялись на девятый этаж. Я протянула было руку к звонку, но резко одёрнула её и толкнула дверь. Она безропотно поддалась мне, открывшись и пропуская нас внутрь. Как же мне было страшно переступать порог этого некогда благополучного и спокойного жилища. Я не знала пока, что случилось с моей лучезарной подружкой, но догадывалась, что это, скорее всего, какое-то дорожное происшествие, от чего ещё может в наше время умереть молодая симпатичная, и главное, совершенно здоровая девушка. Как выяснилось дальше, я была в корне неправа в своих выводах. В нашем городе именно в наше время молодые женщины умирали от рук маньяка, а я почему-то совсем не подумала об этом. Или не хотела так думать применительно к Полинке. Господи, ну, пусть это будет дорожно-транспортное происшествие, а. Пожалуйста, не надо так с Полинкой. Меня сжало в маленький комочек и ко мне, словно сквозь вату, проникали отдельные отрывистые фразы. Это Костя пытался мне рассказать о том, что произошло. А я же сидела на жёстком стуле и не хотела, совсем не хотела ничего слышать. Я плакала, а Зоя Михайловна суетилась рядом, позвякивая аптечными пузырьками. Она всем нам была очень нужна сегодня. Она старалась всех утешить, каждому налить успокоительных капель, которые так предусмотрительно захватила с собой из моего жилища. Родители Кольки и Полины прятались в спальне. Они не хотели ни с кем общаться, им уже хватило беседы с полицией. После этого жизненные силы обоих окончательно закончились. Они сидели в своём укромном месте, плотно прижавшись друг к другу и извергая непрекращающиеся потоки слёз. Колька, бедный наш весельчак Колька, бился головой о стену и горестно завывал. Андрей, никого не спрашивая, быстро задрал ему рукав свитера и аккуратно попав в вену, ввёл какое-то успокоительное. Он больше не мог видеть страдания друга и решил, что ему так пережить реальность будет легче. Колька постепенно затих, Костя с Андреем подхватили его под руки и довели до кресла.