В таком состоянии, какое было у меня, я никому не могла помочь. Какой из меня, к черту, психолог. Ребята позвали меня, чтобы помочь Коле и его родителям пережить такое горе, а я сама не могла этого вынести. Я не знала, что делать дальше. Хотелось срочно найти этого нелюдя и убить его сто тысяч раз. Но я понимала, что таких тварей не очень-то легко вычислить, и надежды на то, что его поймают, практически нет. Я чувствовала своё бессилие, и это было ужасное чувство. Ты не можешь ничего. Близкий тебе человек мёртв, и ты уже никогда не увидишь ни красивых зелёных глаз, ни бесхитростной приятной улыбки. Никто больше не возьмёт тебя ласково за руку и не успокоит, когда тебе плохо. Полинка умерла слишком молодой, и это очень несправедливо. Она не успела выйти замуж, родить детей. А она так мечтала быть хорошей женой и матерью, как минимум, троих сорванцов. Лучше бы он меня убил, мне всё равно. Я не нужна никому, ни мужу, ни сыну, друзья и подруги из прошлой жизни отказались от меня, как от прокажённой. К чему мне жизнь? Если бы можно было вернуть Полинку, обменять её жизнь на свою. Только ничего нельзя сделать, ничего.
Мне было очень плохо. Зоя Михайловна присела на минуту рядом со мной, и как маленькую девочку, погладила меня по голове, приговаривая, что всё перемелется, мука будет. Я уткнулась в её плечо и заплакала. Мне вдруг захотелось стать маленькой и ни о чём не думать. Вспомнилась мама, её ласковые руки. У неё всегда было очень мало свободного времени, но для меня она выкраивала минутку, чтобы обнять и поцеловать меня. Бедная моя мамочка, как же ей было тяжело одной работать на двух работах, чтобы прокормить нас сестрой. Но она всегда была доброй и ласковой к нам и никогда не вываливала на нас свои проблемы. Даже о том, что она неизлечимо больна, мы узнали слишком поздно. Она до последнего молчала и скрывала от нас свой диагноз, чтобы не пугать нас. Боже мой, как же я хочу обратно, в своё детство, к своей маме и к своим закадычным школьным друзьям. Меня ведь тогда чудом не оказалось вместе с ними в этой злополучной машине. Я тоже собиралась поехать на концерт популярной тогда группы "Каролина", но выходя из дома, запнулась и подвернула ногу. Это бы ничего, но каблук-то сломала. А ребята уже ждали меня у подъезда в машине. Андрюшка тогда сказал, чтобы я потихонечку шла переобуваться, а он пока Маринку и Алёшу довезёт и вернётся за мной. А я ведь тогда поняла, что ему просто очень хотелось побыть со мной наедине, но мы всегда дружили вчетвером и всё время проводили своей компанией. Мне не хотелось оставаться наедине с парнем, я очень боялась этого и всячески старалась препятствовать. Но на этот раз меня никто даже слушать не стал, и ребята уехали. Больше я их живыми не видела. Андрюшка тогда только-только права получил, и родители ему доверяли свою машину. Да и не виноват он был, как потом выяснилось. Маленькую "Таврию" подмял под себя огромный грузовик, мчавшийся на предельной скорости. Пьяный водитель просто не успел затормозить на светофоре. Ребята погибли на месте. Я тогда жить не хотела, когда узнала, что их больше нет. Мама, милая моя мамочка взяла на работе отпуск, а это было для нас чуть ли не катастрофой, потому что она единственная в доме работала. Она кормила меня с ложечки, водила умываться и в туалет, практически не оставляла меня одну. А моя старшая сестрёнка перевелась на заочное отделение и пошла работать. Но мне тогда совсем ни до кого и не до чего не было дела. Я горевала, и моё горе должны были уважать и выслушивать. А как же было тяжело им, бедным моим родным рядом со мной. Но они так любили меня, что выходили и поставили на ноги. Правда, нам пришлось переехать в другой город, потому что здесь всё напоминало о моих друзьях. Каждая мелочь вызывала во мне бурю эмоций и потоки слёз. Потом мы с мамой остались вдвоём. Сестрёнка вышла замуж и уехала за границу. Писала нам оттуда счастливые письма и присылала деньги. Увидела я её ровно через год на похоронах мамы. Мы с ней проплакали тогда трое суток, а потом она уехала. Я стояла перед ней на коленях и молила не уезжать, а она уехала. Не могла она поступить иначе, потому что недавно родила малыша и должна была находиться рядом с ним. А со мной она и так много возилась, когда мои друзья погибли. Интересно, как она сейчас. Я боялась разыскивать её сама, чтобы не разочаровываться. Я не понимала, кто и что сотворил со всеми такое, что знакомые люди перестали общаться со мной. Вдруг и моя любимая сестрёнка не хочет меня больше видеть.
Неожиданно раздался телефонный звонок, и наш командир торопливо вытащил из кармана свой сотовый телефон.
- Борисов, слушаю! Коротко проговорил он. Потом некоторое время молчал, прислушиваясь к невнятному бормотанию на том конце провода.
- Слушаюсь! - коротко произнёс он и отключил телефон.
- Ребята, послушайте меня, - громко проговорил он, привлекая наше внимание. Зоя Михайловна ненадолго отстранилась от меня, чтобы я могла видеть своего начальника.
- Что-то случилось? - тревожно спросил Андрей.
- Да, случилось. На Житниковском мосту, на перекладине торчит женщина с малышом на руках и очень хочет прыгнуть в воду. Управление просит помощи, им нужно усиление. Дежурная бригада уже выехала, и людей на катере задействовали. Дамочка, видимо, сумасшедшая, и маленького ребёнка непонятно зачем с собой потянула.
- Как раз и понятно, - ответил Андрей, - потому что сумасшедшая.
- Боже мой! - воскликнула Зоя Михайловна, - я еду с вами!
Андрей и Костя удивлённо переглянулись и уставились на меня. А я-то что? Зоя Михайловна меня сегодня весь день удивляет.
- Нет, дорогая Вы моя, - спокойно сказал командир, - оставайтесь здесь. Ваша помощь необходима этим людям, а там мы сами справимся.
- И правда, как же я Николашу в таком состоянии оставлю, - заохала Зоя Михайловна, тревожно посмотрев на заснувшего в кресле Николая. - Да и родители его совсем плохо себя чувствуют.
- Ну, вот и славненько. Ребята, вы готовы?
- Готовы! - громко и отчётливо проговорила я. Да-да, у меня откуда-то, вдруг, появились силы, и я вскочила на ноги. Тут же понеслась в прихожую обуваться, и самая первая выскочила во двор. Мимо подвала я пролетела, стараясь не думать о Полинке. Погодите-ка, подвал! Не про этот ли подвал говорила во сне Зоя Михайловна? Всё может быть. А ведь она могла видеть эту тварь. Как-то давно я читала одну книжку, где как раз была история про девушку-медиума, которая чувствовала маньяка, когда он совершал своё преступление. Кажется, она в тот момент пребывала в его шкуре, в общем, не знаю, как правильно выразиться, и лица его не видела. Ну, фактически, была им. А однажды он подошёл к зеркалу и взглянул на себя. Вот тогда-то она его и увидела. То есть его глазами посмотрела в зеркало и увидела его отражение. После этого, маньяка поймали. А Зоя Михайловна, если я не ошиблась, была как раз жертвой, когда среди ночи кричала. Ощущение и правда, было такое, что её убивают.
"Ну надо же!" - Я расхаживала взад и вперёд по тротуару нервно теребя губу, привычка из детства. Машина за нами должна была вот-вот подъехать. Мои коллеги почему-то до сих пор ещё не вышли из подъезда. И Костя, почему-то, ко мне сегодня совсем не подходит. Как-то странно. Может он очень обиделся за Зою Михайловну? Да ну, глупость какая, при чём тут бедная женщина. Да и Костя не такой. Скорее всего, он сам пришиблен горем, и не знает, как успокоить меня. А может ему Полина когда-то нравилась?