Корнилов и Мартынов сумели раздобыть гражданскую одежду и стали готовиться к побегу. Их выдал кастелян замка. После этого охрану пленных генералов усилили, следя за каждым их шагом. Тогда Лавр Георгиевич пошел на хитрость. Он две недели почти не спал, мало ел и изнурил себя до такой степени, что австрийские врачи вынуждены были признать его больным. Генерал пил много крепко заваренного чая — чифир, вызывая тем самым частое сердцебиение.
В июле 1916 года Корнилова определили на лечение в госпиталь для военнопленных, расположенный в венгерском городе Кессог. Австрийцы продолжали подозревать, что больной русский генерал не отказался от мысли бежать из плена, усиленно охраняли его. Того отправили в госпиталь вместе с вестовым Д. Цесарским, который и стал организатором нового, удачного побега.
Следует отметить то, что австрийское командование после боев в Карпатах видело в генерале Корнилове опасного для себя русского военачальника. Один из мемуаристов писал: «Бесспорно, что в случае удачного побега в настоящее время державы (Австро-Венгрия и Германия. — А. Ш.) нашли бы в нем серьезного, богатого военным опытом противника, который все свои способности и полученные в плену сведения использовал бы для блага России...»
Вестовой Д. Цесарский сумел договориться с фельдшером, служителем больничной аптеки чехом Франтишеком Мрняком. За обещанные двадцать тысяч золотых крон тот взялся помочь. В последних числах июля ему удалось во время обеда проникнуть в канцелярию лагерной больницы и похитить бланки отпускных свидетельств, которые затем оформил на себя и на Корнилова, указав, разумеется, ложные фамилии. Раздобыл Мрняк и австрийскую военную форму.
В один из погожих летних дней чех и одетый в форму австрийского солдата генерал Корнилов сумели беспрепятственно покинуть территорию больницы, по железной дороге пересекли всю Венгрию и добрались до города Карансебеш на румынской границе. Далее они пешком отправились в Румынию.
Хватились Корнилова лишь через несколько дней, во время отпевания в лагере умершего русского офицера. Генерал не явился на ритуальную церемонию, а такое отношение к памяти боевого товарища считалось чрезвычайным происшествием и среди пленных, и среди их охраны. За Корниловым послали и обнаружили пустую комнату.
Мрняк и Корнилов заплутались в горах и пять дней блуждали по лесам, питаясь лишь малиной и ежевикой. Чех отправился за продуктами в попавшуюся на пути небольшую деревушку и был схвачен там пограничным нарядом как дезертир. Услышав выстрелы, Корнилов сумел скрыться в лесу. Еще двадцать дней он плутал по Южным Карпатам в Трансильвании, сбивая со следа погоню, а затем все же сумел перейти румынскую границу.
Пойманного фельдшера Франтишека Мрняка судил военно-полевой суд, который приговорил его за дезертирство из рядов австрийской армии и содействие в побеге русского военнопленного к смертной казни через повешение. Впоследствии наказание было заменено заключением в тюрьму на двадцать пять лет. Развал Австро-Венгерской империи в самом конце первой мировой войны дал чеху Мрняку свободу.
Корнилов благополучно перешел границу, сумев перебраться через неширокий в тех местах Дунай. Дальнейшие события развивались так. «Ранним утром 28 августа 1916 года на запыленную площадь румынского городка Турну-Северян пригнали группу русских солдат, то ли бежавших из австрийского плена, то ли дезертиров. Изможденные, оборванные, босые, они выглядели усталыми и угрюмыми. Вышедший к ним русский штабс-капитан объявил, что Румыния только что вступила в войну с Германией и Австро-Венгрией и что после проверки все они будут переданы в формирующуюся здесь часть для отправки на фронт. Он уже было собирался уходить, как вдруг от строя отделился небольшого роста, тощий, заросший рыжеватой щетиной солдат. В нарушение всех уставных норм, он резким охрипшим голосом крикнул:
— Постойте! Я скажу, кто я!
«Черт! — подумал капитан. — Наверное, офицер... Нехорошо я эдак — всех сразу под одну гребенку...»
— Вы офицер? — спросил он как можно участливее. — В каком чине?
Солдат стоял покачиваясь: спазматические, булькающие звуки вырывались у него из горла. Наконец он овладел собой и громко произнес:
— Я генерал-лейтенант Корнилов! Дайте мне приют!..»
Имя генерала Корнилова было известно всем в русской