Путешествия эти увлекли меня лет в двенадцать или даже раньше, сейчас и не вспомнить, когда впервые я увидел, что город не кончается на своих окраинах, а расползается затухающими кольцами во все стороны, врезается отдельными острыми языками в жиденькие рощи, перебрасывает щупальца через реки и растворяется постепенно в крошечных деревеньках с древними заколоченными церквушками. Это было просто одно из открытий моего детства - не более.
Родители ни о чем не догадывались. Они никогда не спрашивали, как я провожу время в их отсутствие, а сам я им не рассказывал. Наверное, "папа" не запретил бы мне кататься на электричке, даже если бы знал об этом, но мне почему-то казалось, что такое странное занятие заставит его нервничать. Вслух он, конечно, ничего такого не скажет, а просто заметит с философской ноткой: "Ну, что ж, человек познает окружающий мир... это естественно", но я-то знал, что ничего естественного тут нет. Мы оба это знали.
Позже я начал брать с собой Хилю, и она, не сговариваясь со мной и даже не спрашивая, в курсе ли мои родители, ничего не сказала своим. Наверное, она тоже чувствовала странность этих путешествий, но - по каким-то причинам - не могла от них отказаться.
Чаще всего мы выбирались за город в конце весны, когда подсыхала грязь и начинали покрываться зеленой дымкой деревья. Был у нас любимый маршрут, какая-то боковая железнодорожная ветка, упирающаяся в гигантский цементный комбинат, не слишком длинная - всего-то чуть больше часа езды со всеми остановками. Поезда шли в ту сторону почти пустые, вагоны были старые, с деревянными лакированными скамейками, и оттого уютные, а платформы на пути попадались, наоборот, новехонькие, сложенные из пустотелых бетонных плит. Хиля любила открывать окна и высовываться, позволяя ветру играть с волосами. Иногда и она, и я выглядывали в соседние окна, крича что-нибудь на полном ходу, вдыхая запахи пыли, креозота, машинного масла, загородной свежести, реки, весеннего невесомого дыма. Самым большим шиком было для нас помахать из вагона местным жителям, идущим вдоль насыпи по своим непонятным делам. Бывало, что они махали в ответ, особенно дети, и я сразу вспоминал себя в их возрасте, сидящего у окна фабричного дома и наблюдающего за возней девчонок - у меня не было возможности вот так торчать на железной дороге, провожая электрички.
Случалось, что на какой-то станции Хиля требовательно тянула меня за руку, и мы выходили в пыльное запустение незнакомого поселка, чтобы часами бродить по улицам, рассматривать дома, сидеть на траве у дорог и мерить босыми ногами глубину ручьев и речушек. На нас не обращали внимания: подростки как подростки, разве что одеты чуть получше местных. А мы впитывали все жадными, бесконечно любопытными глазами, словно чувствуя, что все это нам когда-нибудь пригодится.
Пригороды вообще-то сильно отличаются от города, может быть, именно поэтому они так и притягательны. Думаю, отличие - во всем, даже во внешнем виде автобусных остановок и магазинчиков - сделано нарочно, но непонятно, зачем. В журнале "Юный следопыт" иногда печатались рассказы о параллельных мирах, устроенных почти так же, как наш, но все-таки полных несообразностей. К примеру, простой человек, рабочий, идет на митинг в честь Дня Труда (или Дня Мира - неважно), открывает какую-то калитку и оказывается вроде бы на своей улице, но сразу чувствует: что-то тут не так. И дома те же, и номер проходящего автобуса правильный, и булочная на углу выглядит привычно, но (общая черта подобных рассказов - невероятная интуиция главного героя!) шестое чувство подсказывает ему, что все это - чужое, неправильное. Лишь через несколько страниц он замечает первое несоответствие: газета, которую читает мужчина в сквере, набрана не тем шрифтом. Дальше - больше. Словно улики на месте преступления, обнаруживаются все новые странные детали: пионерские галстуки на детях не того оттенка, оркестр в парке играет не те мелодии, новости по радио читает не тот диктор, покупатели в магазине расплачиваются странными деньгами и так далее. После этого сюжет раскручивается стремительными темпами (таинственная шайка негодяев пытается использовать сходство двух миров в корыстных целях, герой разоблачает их, рискуя жизнью, обязательно появляется какой-нибудь простофиля, который во все вмешивается и создает массу сложностей), и кончается любой из подобных рассказов, конечно же, счастливо - простой рабочий человек возвращается в свое измерение, бандиты наказаны, справедливость торжествует.