Есть два вида Инспекторов: "мелкие сошки" и "большие начальники". Я различаю их с первого взгляда.
"Мелкая сошка", неважно, мужчина это или женщина, всегда ходит быстро, шныряя по сторонам цепким, все запоминающим взглядом. Впечатление такое, что человек непрерывно проверяет, правильно ли ведут себя окружающие, вовремя ли приходит транспорт, нужная ли стоит погода, и делает это не по какой-то обязанности, а почти инстинктивно. Такое поведение просто становится частью личности - и иногда выглядит почти карикатурно, но смеяться и даже улыбаться ни в коем случае нельзя. Я хихикнул как-то, еще в детстве, при виде странной тетки лет сорока, до глаз закутанной в прорезиненный плащ, которая изучала расписание поездов с таким видом, словно в этом расписании крылась важная секретная информация. Просто хихикнул, не удержавшись, и сразу же об этом пожалел: женщина, оказавшаяся младшим школьным инспектором, немедленно сцапала меня за рукав и отвела к дежурному по вокзалу. Пришлось долго объяснять, что я болею, занимаюсь дома, а за город еду к своему репетитору по математике - хорошо еще, что никто не стал проверять эти сказки. С тех пор я зарекся реагировать на "мелких сошек".
Вообще-то они - безобидный, хотя и суетливый народ. Если их не трогать, а только наблюдать издали, можно увидеть много смешного и необычного. Например, то, как они одеваются и подчеркивают свою принадлежность к Инспекторам, все их начищенные ботинки, сверкающие плащи, портфели, солнечные очки со стеклами-крышечками, торчащие из карманов золоченые авторучки, огромные блокноты в обложках из "мраморного" картона и прочие вещи, которыми никогда не увлекаются обычные люди.
"Большие начальники" попадаются в электричках реже, только в тех случаях, когда им почему-то не удается взять служебный автомобиль. Это, как правило, мужчины средних лет в серых или черных костюмах, лысоватые, ухоженные, пахнущие хорошим одеколоном, некоторые даже с маникюром или немыслимо дорогими наручными часами. Никаких резиновых плащей или темных шпионских очков, самое большее, что они могут себе позволить - это шелковый зонт или небольшой черный кейс с кодовым замком. Все остальное таскают за ними "шестерки" - те же "мелкие сошки", пристегнутые к начальству, как собачки.
Ходят "большие начальники" величественно, неторопливо, но никогда никуда не опаздывают - для них всегда есть кому изучить расписание, взять билет и занять место в вагоне. Наблюдать за ними не слишком интересно, люди они тихие, но при мысли о том, какая ответственность на них лежит, взгляд невольно возвращается раз за разом к их серым костюмам и непроницаемым лицам.
- Вон, смотри, - сказала Хиля, кивнув на кого-то в окно, - вылитый Хенкель.
- Кто-кто?
- Ты кино смотришь?
Я вспомнил: Хенкель - это персонаж популярного фильма, который несколько месяцев шел в клубах и даже упоминался в газете "Кинообозрение". Я на эту картину так и не собрался, хотя родители хвалили и подробно пересказывали мне сюжет: вражеский диверсант внедряется на наш химический завод с целью устроить взрыв в День Мира и уничтожить половину города, наш человек (конечно же, дознаватель - а о ком еще могут показывать фильмы в клубе Управления Дознания?) путем сложных умозаключений разоблачает его преступный замысел, но решает ему подыграть, чтобы выяснить имена сообщников. События приводят к решающей схватке, в результате которой взрыв в последний момент оказывается предотвращен, и наш славный герой скромно удаляется к повседневным делам. Ничего особенного, что-то подобное я уже или видел, или читал.
Человек, на которого показывала Хиля, действительно напоминал вражеского диверсанта, каким рисует его наше кино: лицо с налетом аристократизма, шляпа, темные очки, тонкие усики, сигарета в янтарном мундштуке. Я улыбнулся:
- Может, это актер.
- Ну да, - хмыкнула Хиля, - актер! Это инспектор, ежику же ясно. Но до чего на Хенкеля похож - просто ужас! Брат родной! Сюда, кстати, идет. Интересно, этот-то что проверяет? С такой внешностью он мог бы автографы раздавать на улице...
"Диверсант" в это время остановился у нашего вагона, докурил, бросил окурок в чугунную урну, аккуратно убрал мундштук в нагрудный карман и вошел в тамбур.
- Давай его разоблачим? - Хиля слегка ткнула меня в бок и засмеялась.
Вагон уже на треть заполнился людьми, стало шумно от сдержанных разговоров, шелеста газет, звука открываемых окон, и на все это накладывался ровный вокзальный гул, тревожный и успокоительный одновременно. Рядом в нами уселся толстый одышливый мужчина в светлом летнем костюме и сразу принялся обмахиваться "Новостями" и вытирать платком вспотевший загривок. С его мясистого красного лица не сходило выражение тихой радости и облегчения: судя по всему, он опаздывал на эту электричку, но все-таки успел.