Что-то произошло. Здесь… или где-то. Эни внезапно ощутила, как подступившая комком к горлу тревога начала утекать, прорвав невидимую преграду.
— Всё будет хорошо, мамочка, — прошептала она, — всё уже хорошо. Я знаю…
Мелодия вдруг получилась. Прерывистая, неровная, и всё же мелодия. Ветер и вода, звон капели и слабый посвист, бубенцы и горн… Это напоминало "Таинственный квадрат", старинную мелодию, не раз слышанную ею здесь, на Бреге. И Эни, продолжая правой рукой поддерживать фоновую тему, левой робко, а потом всё увереннее повела основную мелодию.
Облако уходило, сквозь его обрывки брызнуло солнце, отчётливо плеснула на песке ласковая волна. И девушка, повинуясь внезапному порыву, сразу, без паузы, сменила темп, заиграла "Огненные дороги". Как она раньше не поняла, вот же он, ритм воды и ветра, мерцание бликов и шелест травы, он был рядом всегда, вон там, чуть подальше, над глубиной, это она за своими волнениями его не разглядела! Музыка текла свободно, то возносясь к облакам, то замирая в ветвях, и казалось, Эни не играет на призрачных клавишах, а дирижирует волнами и листвой деревьев. Девушка улыбнулась собственной мысли. Глупо, конечно, ну, кому может быть такое по силам? Просто именно сейчас именно эта мелодия так удачно вплелась в дыхание озера. Музицирование успокоило девушку, привело в порядок мысли, всепоглощающая тревога улеглась, уступив место обычному естественному беспокойству. Эни по-преж-нему не понимала, откуда она знает, что всё образуется, и тем не менее уверенность не ослабевала. Будто некто большой и сильный простёр над ней и её мамой надёжную тёплую руку. Свернув клавиатуру синтезатора, Эни поднялась с бревна. И направилась обратно в парк, по дороге легонько касаясь свободной рукой благоухающих ветвей золотики, растущей вдоль дорожек. Ей нравился этот весенний аромат, пряный, как запах метёлок шилианской травы туру, и, в то же время, сочный, лишённый горьковатой сухости пыльной степи.
Невдалеке от общежитий в парке тоже были оборудованы лужайки для отдыха. Ни скамейки, ни столы, как возле учебных корпусов, администрация тут не устанавливала, оставив побольше места, чтобы и мяч погонять, и летний театр устроить, и раскинуть палатки во время студенческого фестиваля. Вот и сейчас на одной из лужаек что-то происходило. Зная, что в таких местах, подальше от строгих профессорских взоров, часто собираются разные интересные компании, Эни подошла чуть поближе. И настроение у неё опять испортилось. Сборище из двух десятков людей и хуманов, то есть, сходных с людьми видов, рассуждали о политике. Нет, строго говоря, ничего крамольного, никто не хвалил Сопротивление, не призывал к борьбе против власти. Но выступали очень эмоционально.
— Я не понимаю, — горячился один из парней, чагрианин, — зачем власти нашей Империи дискриминирует всех, кто не принадлежит базовой линии? Негуманоиды ладно, звёзды бы с ними, у них сам принцип мышления может отличаться. А вот нас, нас за что? Мы честные граждане, не бандиты, не мятежники и тоже хотим жить и делать карьеру.
— А женщины чем хуже мужчин? — поддержала его местная студентка Лисава, Эни хорошо её знала. — Из военного флота почти всех поувольняли, даже диспетчеров и врачей! Остались одни секретарши. И в администрациях так же, будь ты хоть семи пядей во лбу, а дальше мелкой чиновницы не продвинешься.
— Вот и я говорю, — воодушевлённо воскликнул чагрианин. — Неужели Палпатин не видит, что творят его моффы и губернаторы?
— Наивный чампальский юноша, — скептически хмыкнул юноша-киффар. — Неужели ты думаешь, что в столь серьёзных вопросах решения принимают какие-то там губернаторы? Или что они поголовно сговорились за спиной Императора?
— Ты хочешь сказать… — начал чагрианин. Эни чувствовала, что диспут принимает опасный оборот. Ещё чуть-чуть, и эти трое наговорят себе на арест. А заодно загребут и всю остальную компанию. Как маму.
Усилием воли собрав в ближайшем фонтанчике маленькую, с фасолину, каплю воды, Эни примерилась и с расстояния в десяток метров опустила её за шиворот чагрианину. Раздавшемуся воплю позавидовал бы гигантский ракопаук в брачный период. Эни спряталась за дерево и, отодвинув от правого уха лекку, вслушивалась в какофонию поднявшегося переполоха. Публика выясняла, с какого дерева могла сорваться капля, и не липкая ли это смола, которая трудно отстирывается. В итоге компания диспутирующих решила сняться с места и перейти куда-нибудь на открытое место. Некоторые вспомнили, что у них есть неотложные дела, на что, собственно, и рассчитывала коварная Эни, и отправились восвояси. И всё же девушка была не вполне довольна результатом. Отвлечь всю компанию от темы не удалось. Оставшиеся могли усесться где-нибудь ещё и продолжать копать самим себе яму. Придётся, видимо, засветиться.
Эни быстрым шагом обогнула компанию по большой дуге и возникла перед ними, будто и шла навстречу. Напустив на себя жутко деловой вид, спросила, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Народ, вы не встречали тут доцента Чевич? Мне сказали, она здесь где-то на территории общежития.
— Да что ей здесь делать? — махнул рукой бреганский студент по фамилии Троец. — Небось, она дома уже.
— Не знаю, — пожала плечами Эни, — ребята будто бы видели где-то неподалёку. Она с тобой, кажется, поговорить хотела.
Ей даже лгать не потребовалось: доцент Чевич действительно была недовольна Тройцом и не далее как вчера грозилась устроить ему разнос. Не беда, если разговор состоялся, Эни-то откуда об этом знать? На этот раз ей повезло: Троец забеспокоился.
— С чем связано, не знаешь? — поинтересовался он.
— Ну-у… — протянула девушка, чувствуя, как напряжение передаётся чагрианину, кифару и Лисаве. — Я только краем уха слышала слово "вытворяет".
Вариант беспроигрышный, за большинством студентов имеются какие-то грешки, есть они и у самой Эни, а уж на Тройце их – что репьёв на шкуре банты. Сейчас девушка явно попала в точку, парень скривился и пробормотал:
— Вот непруха, неужели дознались? А я и курсовую не доделал ещё.
Остальным тоже не улыбалась перспектива попасться на глаза недоброй и весьма бдительной Чевич. Лекции, надо признать, она читала здорово, не заснёшь, даже если очень хочется спать. Но к любым нарушениям вплоть до мелких шалостей относилась нетерпимо. Заметит что-нибудь – всё, пиши пропало, как здесь выражались. Нет, в администрацию она сообщать не пойдёт никогда, будет действовать своими методами, а это порой ещё хуже. Особо злостные у неё переделывали работы по пять-семь раз, а экзамен сдавали с третьей попытки, как ни старались и ни выучивали материал. Разговаривая с ней, даже маститые профессора смотрели чуть в сторону. Выдержать пристальный взгляд льдисто-голубых глаз доцента могли немногие, кое-кто вообще звал её "Вейдер в юбке". Поэтому компания начала стремительно таять. С чувством выполненного долга Эни свернула на тропинку, ведущую к её общежитию.
А ночью ей приснились звёзды. В свои неполные двадцать два года девушка лишь несколько раз летала в космосе, но снились полёты ей очень часто. Подруги говорили, виной всему красочные "Путешествия" Голонета, которые Эни всегда смотрела с удовольствием, и её собственное бурное воображение. Она даже не была уверена, существуют ли где-то планеты и звёзды, что она видит во сне, или это плод её фантазии. Иногда сны приходили смазанными, туманными, почти сказочными, иногда – чёткими, яркими, почти реальными. Вот как сегодня. Мириады разноцветных немигающих точек, именно таких, какими они бывают в открытом пространстве, и ощущение холодной бесконечности, окружающей тебя со всех сторон. Висящую в пустоте планету Эни на этот раз узнала сразу, несмотря на то, что диск был повёрнут тёмной стороной, и на нём виднелись лишь редкие огоньки городов. Шили, её родина. Виласса, центральное светило системы, выплывало из-за планеты сверкающим полумесяцем, и юная наблюдательница сочла это добрым знаком. А потом вдруг осознала, что поверхность планеты стремительно приближается. Диск заполонил полнеба, превратился в вогнутую чашу, очерченную по краям мерцающей дымкой атмосферы. Блистающее крыло света смахнуло ночную тьму – терминатор остался позади, а впереди, на горизонте, возникло быстро растущее пятнышко. Вот уже можно разглядеть знакомые с детства очертания самых высоких зданий Корвалы – столичного гораода, где выросла Эни. Ощущение стремительного падения стало таким отчётливым, что девушка на мгновение задохнулась… и проснулась.