— У Итана был счёт? — продолжает он спрашивать.
— Да, совершенно обычный и,конечно же, для сделок, — отвечает Роза ему неуверенно.
— А что насчёт другого? Который совершенно иной, особенный? Что с паролем?
— Итан давал мне только наличные, чтобы делать покупки… У меня никогда не было доступа к счёту, — неуверенно бормочет Роза.
— Ребёнок? Он знает пароль? — спрашивает К-сан. Я смотрю на него и говорю:
— Я слишком мал для такого… У меня есть только копилка.
— Папа никогда не рассказывал тебе по секрету? — интересуется К-сан.
— Тайны нельзя выдавать, но нет, мой отец никогда со мной много не разговаривал. Он вообще бывал здесь достаточно редко. — Я догадываюсь, к чему он клонит. Лучше всего вести себя в соответствии с моим возрастом.
— Хм, понимаю. Как обстоят деля с наличкой сейчас?
— У него всегда что-то было дома. Для самого крайнего случая! И я сейчас принесу! — Роза вскакивает, а потом обращается ко мне:
— Калеб, пожалуйста сбегай быстро в душ. После надень на себя что-нибудь. Собери только самое необходимое. Одежду на лето и на зиму. Все должно влезть в один чемодан, ты понял?
— Я не хочу отсюда уезжать! — Об этом не может быть и речи!
Роза просто берет и тащит меня с собой.
— У нас нет выбора! Как только полиция узнает, что ты убил своего отца, тогда… Тогда всё будет ещё намного ужаснее!
Спустя час мужчины усаживают меня в машину. Я измучен. Устал. Голоден. Хочу пить.
В машину загружают несколько чемоданов. Я понимаю, что дом Джолли больше не горит. Вся территория оцеплена. Двое полицейских стоят перед большими воротами, а репортёры снимают видео и делают фотографии участка.
Я осматриваюсь. В этот момент никто не смотрит на меня. Я должен забрать цепочку Джолли. Я выползаю из машины и спешу к большому камню. На моё счастье быстро нахожу коробочку и прячу её в карман брюк.
— Оставайся на месте! — раздражённо бросила мне Роза и схватила меня.
— Сейчас мы должны уехать. Мне очень жаль, что мы снова должны переезжать, но это для нашего блага… — говорит она со слезам на глазах и прижимает меня к себе. Неужели она совсем не любила моего отца? Роза не злиться на меня за то, что я застрелил его. Почему все ведут себя так странно?
Они отводят меня обратно к машине и после этого начинают о чем-то говорить. Роза стоит рядом с К-сан и мужчинами, одетыми во всё чёрное. Они делают какие-то заметки, у одного даже есть самый модный мобильный телефон. Очень большой этот телефон. Я потираю глаза и смотрю на двух полицейских. Жаль, что они стоят так далеко.
Я быстро размышляю, что я могу сделать. Просто закричать и побежать к ним? Но тогда они могут меня посадить в тюрьму! Но почему тогда Роза помогает мне? Я же убил своего отца… не должна ли она выдать меня полицейским?
— Мы едем в Питтсбург, — говорит Роза, внезапно открывая мне дверь. Я был ещё полностью в своих мыслях и даже не заметил, как она подошла к машине.
Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs
— Друзья твоего отца отвезут нас туда. А потом мы будем передвигаться с места на место, пока не окажемся в Пасадене. На наше счастье, у твоего отца оказалось так много хороших друзей… — Когда Роза это сказала, я вижу в её глазах чистый страх. Она крепко прижимает меня к себе и после этого садится в машину. Почему же я не верю этим словам?
Потом мы уезжаем… Неужели эта Пасадена так далеко отсюда? Я хочу как можно скорее иметь возможность навестить Джолли… В конце концов, я ещё даже не знаю, как у неё дела!
Я знаю только одно. То, что я должен присматривать за её цепочкой, чего бы это мне не стоило.
21 год спустя...
Даниэль
21.06.2015
Я не знаю, сколько дней уже здесь нахожусь, или это были всего лишь часы. Или уже несколько недель. Меня постоянно окружает темнота, так как на моих глазах повязка. Мои руки закреплены стальным цепями к стене, и мне приходится спать сидя. Пол холодный. Влажный. Жёсткий. Пахнет болотом, гнилью и плесенью, отходами и другими не различаемыми запахами. К тому же влажность воздуха очень высокая, и я всё время потею. Мне больше нечего было есть. Только иногда мой брат заходит и наливает мне в рот воду. Как раз столько, чтобы я не умер от жажды.
Я голый. Иногда мне так холодно, что кажется, будто я умру от холода, а потом снова становится так жарко, что едва могу дышать. Лиз… Ты, конечно, сейчас ужасно сильно обо мне беспокоишься, наверное думаешь, что я уже мёртв. Но я всё ещё жив, пожалуйста не сдавайся! Дин умный человек, и он обязательно отыщет меня!
— Ну? Как же так, мой дорогой брат… — Издалека раздался голос Алессандро. Я слишком слаб, чтобы ему ответить, да, он называет меня всё ещё своим братом, хотя у нас общий только отец.
— Ты работаешь только на меня и следишь за тем, чтобы я получил Лиз в свои руки? Так же как и Дин Уайт? Или твоя собственная жизнь тебе и правда больше не дорога? — Алессандро переворачивает ведро воды мне на голову, я пытаюсь поймать столько воды, сколько могу.
— В наших жилах течёт одна кровь, и вместе мы могли бы построить здесь в США новую организацию. Тебе нужно всего лишь, наконец, понять, что ты должен быть предан мне, только и всего. Мне было бы очень трудно убить своего единственного брата. — Внезапно он срывает повязку с моих глаз.
Тусклые огни мерцают на заднем плане, и я едва могу узнать Алессандро. Это подвальная дыра действительно неприглядная, гнилая и ветхая.
— Ты мог бы снова спать в нормальной кровати. Есть. Пить. Чувствовать себя уютно и быть в тепле. Забудь ты эту потаскуху. На моей стороне ты сможешь иметь любую женщину, какую только захочешь… — Алессандро не может меня заманить к себе фальшивыми обещаниями! Неужели он действительно думает, что я поведусь на его вранье? Едва он доберётся до Дина и Лиз, как сразу убьёт нас троих!
— Я кое-что ещё тебе принёс, — говорит он и копается в пакете. Он достаёт сэндвич, запакованный в фольгу. Проклятье. Он действительно хорошо выглядит. Мои глаза дёргаются и желудок сжимается.
Лучше всего будет, если я буду смотреть в сторону.
— Ты можешь прямо здесь и сейчас поесть, если только пообещаешь мне, как минимум, хотя бы со мной поговорить.
— Иначе что? — спрашиваю я его обессиленно. Мой собственный голос звучит совсем по-другому, он полон сомнений и страха.
— Иначе ты останешься здесь до тех пор, пока не умрёшь с голоду. Это может длиться долгое время. Одна из самых ужасных смертей, кроме того, если я буду приходить каждый день, и на твоих глазах чем-то питаться… — Алессандро открывает фольгу и вгрызается зубами в сэндвич. Это тунец? Как давно я не ел сэндвич с тунцом… Я сглатываю и пытаюсь не обращать внимания на неуёмный голод.
— Рано или поздно я всё равно убью Дина и Лиз, но твоя жизнь могла бы продолжиться.
— Я люблю её! — говорю из последних сил и начинаю кашлять. Но могу кое-что добавить: — Лучше я умру… — Я с ненавистью смотрю на Алессандро, и при этих словах откусанный кусок становится ему поперёк горла. В ярости он бросает сэндвич на пол и после этого наступает на него.
— Как хочешь. Это будут твои последние слова? — сердито спрашивает он меня.
— Я люблю Лиз и я готов умереть за неё! Ты никогда не сделаешь из меня такого монстра, каким являешься сам! Никогда! — Дин защитит Лиз. С ним она будет в безопасности. С ней ничего не случится.
Улыбаясь, я закрываю глаза. Я только что подписал себе смертный приговор, и я это осознаю. Но я знаю, что с Лиз всё будет хорошо, и это заставляет моё сердце биться немного спокойнее. Всё равно, насколько ужасной будет моя смерть, моей большой вечной любви он ничего плохого не сделает.
— Там снаружи, на море, сегодня штормит. Я уверен, акулы обрадуются, если разок полакомиться чем-то другим, кроме тунца… — Алессандро кивает своим людям, которые появляются из тени.
— В Италии меня действительно собирались утопить. Как же это банально, не находишь? Они хотели одеть на меня бетонные ботинки. Смешно. Как хорошо, что я всегда мог положиться на свою мать и на людей, которых нанял Дон. Они всегда были преданы мне и моей матери. — Как мог Алессандро сбежать? Проклятье. Лучше бы Дин его застрелил.
— Бетонные ботинки я считаю слишком… Заурядным что ли. Ты будешь тонуть, это ведь достаточно скучно не правда ли? Но, несколько часов плавать в открытом море, пока твои силы не предадут тебя, звучит действительно интересней, правда же? Чайки, которые будут выклёвывать тебе глаза, акулы, которые видят тебя в качестве жертвы. Надежда всё же добраться до спасительного берега, которая исчезает по мере того, как всё меньше сил в тебе остаётся. Как охотно я посмотрел бы на это, но мне нравиться убирать мусор без какой-либо большой шумихи. — Когда Алессандро закончил со своей речью, мои руки связаны за спиной. После этого меня вытащили из подвала. Куда можно отправиться в путешествие, в фургоне, посреди ночи, я уже могу себе представить. По крайней мере, как только мы доберёмся до моря, я смогу в последний раз увидеть луну и звезды.
И может быть… Лиз в этот момент тоже посмотрит на небо, и она почувствует, что я к ней испытываю. Действительно бесконечную любовь, которая переживёт и мою смерть.
Джолли