Поначалу всё во дворце казалось Луису прекрасным. И огромные залы с колоннами, отделанными янтарём и позолотой, и люстры из горного хрусталя, и вазы с драгоценными камнями, и вышитые золотыми нитями гобелены. Замок Гедимина, пожалуй, не шёл ни в какое сравнение с дворцом, где всё дышало пышностью и великолепием.
Сам Луис, разодетый в шелка и бархат, первое время чувствовал себя неловко в богатом одеянии, и, глядя на себя в большое зеркало, думал: "Неужели это я?". Ивона в роскошном платье теперь выглядела как настоящая королева. Впрочем, для Луиса она всегда была королевой, даже в лохмотьях. А Карл - маленьким принцем.
Но чем дольше Луис жил во дворце, чем больше узнавал он других его обитателей, тем сильнее разочаровывался. Странствуя долгие годы по города и по сёлам, он повидал разных людей. Были и добрые и благородные, и злые и коварные. Но столько коварства и лицемерия Луис ещё нигде не встречал. Казалось, роскошь дворцовых покоев убивала в человеке всё лучшее, оставляя взамен самое отвратительное. Ложь, клевета, бесконечные интриги - эти люди ничем не гнушались в стремлении урвать себе кусок пожирнее. О том, чтобы обрести здесь настоящих друзей, не могло быть и речи.
Не нашла здесь подруг и Ивона. Придворные дамы, помешанные на нарядах и украшениях, стремившиеся как можно чаще украшать головы своих мужей увесистыми рогами, считали её скучной. Особенно изумляло их то, что Ивона никак не стремилась стать фавориткой короля, тогда как каждая из них готова была за это душу продать.
Да и сама королевская чета, судя по всему, от них не отставала. Король отнюдь не стремился соблюдать клятву верности, данную супруге перед алтарём. Королева же переживала неверность мужа в компании юных герцогов и графов.
Всё чаще Луису вспоминались слова волшебника о трудностях в жизни. Знал ли Гедимин, в какое гнездо разврата попадёт мальчик? По-видимому, знал.
- Наверное, это и есть самое трудное испытание, - сказал как-то Луис своей жене. - И для меня, и для тебя.
Но как он тогда ошибался!
Сны... Они снились Луису нечасто - что в детстве, что в зрелом возрасте. Но некоторые из них были настолько реальными, что внушали ужас даже после пробуждения. Ибо снились они не к добру.
Один такой привиделся Луису, когда в городе свирепствовала холера, ежедневно собирая кровавую жертву. Добралась она и до дворца, где первым делом лишила жизни наследного принца (правда, поговаривали, что болезнь здесь ни причём - что его отравила королева-мачеха, чтобы посадить на трон своего сына). Придворные умирали один за другим. Не миновала беда и Ивону. Она уже пятый день почти не вставала с постели. Лекарь, глядя на неё, только качал головой.
Луис ни на шаг не отходил от любимой женщины и всей душой надеялся на чудо. Как он был бы счастлив оказаться на месте жены, лишь бы она поправилась! Он молил судьбу об этом, но Ивона с каждый днём всё заметнее угасала.
В ту ночь Луис, уставший, заснул лишь на рассвете. Снилось ему, будто бродит он по коридорам дворца, а навстречу ему - волшебник Гедимин, печальный и даже какой-то торжественный.
- Мужайся, Луис, - произнёс волшебник.
Больше всего на свете Луису захотелось кинуться ему в ноги, умоляя: "Сделайте же что-нибудь! Вы же чародей! Я не смогу жить без неё!", но он тотчас же проснулся.
- Луис, - слабый голос жены окончательно вернул его к яви.
- Я здесь, любимая! И буду с тобой всегда.
- Будешь, - ласково ответила Ивона. - Но сейчас я должна уйти. Я вижу матушку. Она зовёт меня. Мы обязательно встретимся.
- Ивона...
- Не говори ничего. Ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете. Если бы у меня был шанс прожить жизнь заново, я бы... я снова убежала бы с тобой. Мне не жаль ни одного дня, что мы были вместе. Спасибо тебе... любимый...
- Не уходи, любовь моя! - шептал Луис в отчаянии. - Не оставляй меня! Пожалуйста!
Но Ивона уже его не слышала.
- Тогда... возьми меня... с собой!
Луис не помнил, сколько он лежал рядом с ней, закрыв глаза и вцепившись в холодную руку. Но смерть не приходила. Потом какие-то люди вырвали мёртвую женщину из его объятий, куда-то его увели, потом он услышал голос Карла.
"Нет, я не могу умереть, - думал Луис, обнимая сына. - Я не могу оставить Карла. Надо жить. Жить".
Так же он думал и последующие несколько дней, когда сам боролся с болезнью.
"Тебе ещё рано, любимый", - говорила ему Ивона, лицо которой он видел, находясь между жизнью и смертью.
К счастью, эпидемия свирепствовала недолго, и вскоре жизнь вошла в обычное русло.
Луис после исцеления снова показывал фокусы, развлекая короля и придворных, и учил этому искусству Карла. Но, заметив, что мальчика больше привлекает музыка, отдал его на учение скрипачу.
А время летит вперёд, не оглядываясь и не останавливаясь. И вот уже сын Луиса - семилетний мальчик - с гордостью показывает отцу, чему научился у скрипача. В музыке - ноты грусти и нежности - Карл играет её для матери, которой нет рядом, но которая слышит его там, на небесах. И должно быть, гордится своим ребёнком.
"Семь лет, - думал отец, вспоминая себя самого в этом возрасте. - Столько же мне было, когда я начал убегать".