— Ты считаешь, всё это смешным, щенок? — чей-то сиплый бас сбоку и резкий удар по ногам. Я упал на колени, вскрикнул, но тут же затих. К затылку приставили холодную пистолетную сталь. Внутри меня что-то сломалось, мочевой пузырь задрожал и ослаб, по ноге потекла тёплая струйка. Не могу сказать, о чём именно я думал в том маленьком шаге от смерти. Винил ли кого-то или вспоминал самое хорошее из жизни. Я подумал: интересно, каково это — не быть... Они не выстрелили, пистолет отвели в сторону, и кто-то на отдалении произнёс:
— В яму его.
Меня скинули на дно ударом в спину. Тяжелый ботинок приложился между лопаток. Падать с завязанными руками было крайне неудобно, а без пули в голове ещё и больно. Димон тихо взвыл, приняв на себя часть удара. Он плакал как ребёнок, но разве мог человек с мокрыми штанами его в этом упрекнуть? Это сказать легко: умри, как герой, на самом деле страх смерти или инстинкт самосохранения — один из самых сильных инстинктов человека. Уже вблизи я смог разглядеть рану Хвороста. Это огнестрел в правое бедро, Димон зашевелился, сквозь рваные края штанины засочилась кровь. Свежая рана и, судя по мучениям друга, пуля ещё внутри.
— Прости, что сдал, они меня пытали...
Он завыл, уткнувшись в снег. Я не сразу нашёл слова, чтобы успокоить друга, а когда нашел, не успел произнести. Из света фар припаркованной недалеко машины, как ангел в белых одеждах, к нам снизошёл главный режиссер сего представления. Ему чуть больше тридцати, дорогой костюм, белый шарф перекинут через шею с легкой небрежностью. Он выглядел бы как франт, если закрыть глаза на то, что дорогая одежда как минимум на размер больше. Что-то из разряда: не мой размер, но ведь за копейки... Он улыбнулся, глядя мне в глаза:
— Ты, наверное, думаешь, почему ещё жив?
Я молчал, не потому, что хотел умереть в гордом молчании, я судорожно вспоминал, где мог видеть этого мужика и при каких обстоятельствах мы вдруг перешли ему дорогу. В правой руке франт держал интересные шарики, похоже, из малахита. Натруженно крутил их на ладони, словно разминал пальцы.
— Не вспоминай, мы не знакомы. Меня зовут Аркадий Урицкий, тебе это о чем-то говорит?
Мне не пришлось отвечать, Урицкий рассмеялся, увидев, как от ужаса расширились мои глаза. Ну, конечно же! Надо было догадаться, что это из-за кольца... Урицкий и сыновья, так назывались ломбарды, откуда Димон выносил самые большие суммы наличности. Смех Аркадия утих, он говорил с надменной серьезностью:
— Неужели вы думали, что умнее всех?
Стараясь выглядеть эпатажно, Урицкий больше походил на клишированного главного злодея из примитивного фильма о супергероях. Если честно, впадлу умирать от рук такого персонажа, но верзилы, окружившие хозяина как цепные псы, не спешили закапывать нас живьём или добивать. Да и этот обиженный сынок богатого папаши явно хотел чего-то конкретного. Пока стеснялся спросить об этом, минуя пафосные и бессмысленные речи.
— Очень ловкая идея с кольцом. Мне почти понравилось, — Аркадий принялся расхаживать по краю ямы. Вот будет забавно, если он ненароком свалится к нам, втроём сидеть тут будет веселее. — Если тебе это интересно, то мы вычислили вас по камерам наблюдения, вот только непонятно: как вам удавалось каждый раз возвращать кольцо обратно?
Он замолчал, давая возможность высказаться. Жаль, что не запасся красивой речью на такой случай. Я воздержался даже от импровизации. Да и неважно всё это, меня больше волновала наша дальнейшая судьба. А ведь предупреждал Прохвоста, что ничего хорошего из его идеи не получится... Стиснув зубы, смотрел на врага, ожидая его следующего хода.
— Ага, ну понятно... — Урицкий кивал головой, словно услышал, что хотел. — В общей сложности вы увели из наших ломбардов более пятидесяти тысяч. Ты знаешь, Роман, я с удовольствием забрал бы их с тебя по-другому, — он приторно заулыбался. — Я бы забрал твоё чудное кольцо, но ты не хочешь рассказать, как тебе удавалось вернуть его обратно. А ведь так происходило каждый раз, без осечек, и наверняка не только с нашими ломбардами. Это очень занятно. Забрать кольцо у тебя силой?
Урицкий сунул руку в карман брюк, достал мой родовой перстень.
— Но ведь оно снова вернётся к тебе, ведь так?
Аркадий крутил его в руках, ловил на кожу приятные отблески металла.
— Или к мёртвому уже не вернётся? Ты можешь не хитрить, твой дружок уже рассказал о тебе и твоём родовом кольце всё, — он снова смеялся. — Так что же мне делать с вами, друзья мои? Кстати, забери его, вас все равно не разлучить.
Урицкий кинул перстень в яму. Он упал в снег перед моим носом, но я не спешил подбирать своё сокровище. Оно принесло мне уже столько бед...
— Ну, смотри, Роман, — франт присел на корточки, думал, я плохо его слышу, однако мне удивительно, как на все эти крики к яме ещё не сбежалась вся лесная живность. — Есть два варианта развития событий. Первый ты видишь сам, вернее, ты в нём лежишь!
Он противно рассмеялся собственной остроте. Верзилы по краям подхватили смех.
— Второй вариант более интересный, правда, больше для меня... Эта твоя способность возвращать кольцо может пригодиться и мне. Я предлагаю сделку.
Да, и не трудно догадаться, какую! Я перевёл взгляд на Димона. Он совсем плох, я должен вытащить его отсюда любой ценой. Молчал, продолжая внимать каждому слову этого картонного злодея. По всем канонам жанра он должен закончить свою речь.
— Итак, я могу оставить вас в живых, но при одном условии: вы будете постоянно находиться в поле моего зрения, считай, как деловые партнёры.
Ну да, а по факту: находиться в заложниках. Так было бы более правдиво, но менее пафосно.
— Я кручу кольцо по кругу, так, как это делали вы. Как только возвращаете выведенную из моих ломбардов сумму с небольшими процентами, сразу получаете свободу. Тебе интересно моё предложение?
Ага! И сразу вместе со свободой получаем пулю в лоб. Знаю я такие "честные сделки". У меня много и других вопросов по этому предложению, но я не в том положении, чтобы торговаться. Димон увядал на глазах.
— Согласен! — крикнул настолько громко, насколько хватило сил. Чувствовал на себе загнанный взгляд друга, его лицо в крови. Добавил еле слышно, чтобы бандиты наверху ничего не услышали: — Выберемся, Димон, держись, обязательно выберемся...
— Вот и отлично! — франт вытянулся в полный рост, кивнул помощникам. К нам спустили лестницу.
— Моему другу нужна помощь! Его надо срочно в больницу! — я крикнул, от злости сжав снег под руками, неприятно сдаваться, будучи прижатым к стенке...
— Конечно-конечно! — Урицкий говорил это со всей серьезностью, но в его глазах беззвучная насмешка. Верзилы спустились в яму, схватили сначала Хворостова, он уже не сопротивлялся, вяло стонал. Потом кто-то грубо подхватил меня, особо не церемонясь, протащил по лестнице, кинул в снег.
— В машину их, — Урицкий навис надо мной, скрестил руки на груди. Наши взгляды впились друг в друга, словно джедайские мечи, не хватало снопа искр и пафосной речи о дремлющей Силе. Я дрожал от пережитого шока, уставшее сознание грозило отключить мозг, но перед тем, как меня потащили дальше, успел увидеть странное существо, вставшее по правое плечо Аркадия. Темно-красный гигант неимоверного роста смотрел на франта с хищническим оскалом. Моё дыхание странным образом перехватило, страх без причины залез под кожу тонкой иглой. Всё это я ощущал впервые, как и видел подобное существо, лишь отдалённо напоминающее человека. В ушах зазвенел тревожный колокольчик, а испуг окончательно добил уставшее сознание. Я отключился.
— А кольцо куда? — помощник приблизился к Урицкому, озадаченно крутя загадочный перстень в руках. Аркадий взял его на ладонь, задумчиво подкинул в воздухе.
— Да без разницы! — он рассмеялся, кинув кольцо обратно в яму. — Закопайте, это будет своеобразный экзамен нашему Роману.
— А чё, вправду вернётся?
— Посмотрим...