Говорят, на Севере, да на Урале, простые русские люди побогаче живут, без помещиков, да это нехристи- раскольники. Хотя в соседней губернии, Костромской, почитай все раскольники, а всё живут лучше их.
Федот отворил калитку, навстречу подбежал их пёс, ластится, встречает хозяина. Юноша погладил собаку, всё хотел быть серьёзней, да брови хмурил, как отец. Да чего- было юноше всего пятнадцать лет, и его сестре четырнадцать. Веником почистил в сенях сапоги( только подмастерье, а все ж с Иван Ивановичем не пропадёшь), не у каждого в деревне такие есть, и отворил дверь в жилое.
-Добрый вечер, сестра, - поздоровался он, оглядев стол.
Стояли уже приготовленные глиняные тарелки и кружки, деревянные ложки. Стол выскоблен, да и в избе чисто, Марфа у него рукодельница. Но и он старался, заботился о ней, как мог. И одета чисто, да полотно рубахи покупное, и сарафан нарядный, и волосы не просто лентой убирает, а хорошей тесьмой.
- Садись, щи готовы, да и каша доспела, - сказала девушка ласково, - устал за целый день, намаялся?
- Да ты как , Марфа одна справляешься? - удивился брат, - и еду сготовить, и дом в порядке, и скотина накормлена.
- Да я ничего, поспеваю как-то.
- Всё хорошо сестра будет, деньги заработал, есть чем подати выплатить, старосте все долги теперь отдадим. Два рубля у нас есть.
- Как хорошо, - заулыбалась Марфа, и её уставшее лицо осветилось улыбкой, - а то Кузьмич уж замучил меня- где деньги, да где деньги.
Юноша снял картуз, повесил его на деревянный колышек в стене, присел за стол.
- Теперь всё хорошо будет, - твердо сказал юноша.
Девушка достала ухватом горшок из печи, и стала накладывать большой ложкой щи по мискам. Постные, на сушёных грибах, но пахли на диво хорошо. Была в крынке и сметана, так что не голодали. Из общей миски не хлебали, у каждого здесь была своя. За щами и каша, хорошая, пшённая, с льняным маслом. Федот съел всё, не оставляя и крупинку. Запивали квасом.
- Ну вот, видишь, как всё хорошо, - приговаривала сестричка.
- Сейчас, посижу, да дров нарублю, - сказал юноша, - а то скоро темнеть будет.
- С податями то как, - подумав, спросила Марфа, - то денег не было, то вдруг появились.
- Частями отдадим старосте, рубль сейчас, рубль через месяц.
- И то дело, - согласилась девушка, - а то подумает чего недоброе, как мы украли где.
Федот же вышел во двор, взял отцовский топор, и принялся разбивать дрова на поленья. Колода была хорошая, устойчивая, так что работа спорилась. Солнце уже заходило, а уже хороший запас дровишек дома был.
Юноша снял рубаху, ополоснулся из деревянного ведра с водой, да и собрался отдыхать. Снял сапоги, закрыл дверь на засов, а вместо сапог сунул ноги в старые обрезанные валенки. В комнате горели две лучины, освещая тонувшую во тьме избу. Марфа уже завернулась в суконное одеяло, может, и спала. Юноша тоже лег на перину(мешок, набитый хорошей духовитой травой) своей лавки, и накрылся таким же одеялом, то и у сестры. Лучины догорали, а пепел падал в подставленные корытца с водой. Как огонь погас, так Федот и заснул.
Пропажа Марфы и побег
Только рассвело- а Иван Иванович при работе, приговаривает:
- Делай все верно, Федот, не пятое колесо для телеги мастеришь, - и сам улыбается.
- Всё получится, - говорит парень, но проверяет лекалом свою непростую работу.
В углу, уже другой подмастерье, Фома, зажег уголь, да уже начал греть шину. Нагревать железо надо было по уму- что б не перегреть, но по цвету металла было видно, и вот, осторожно, подмастерье стал осаживать железную сваренную полосу на колесо, что бы ходило такое долго, да не ломалось.
Работа спорилась, подмастерья принесли сухое дерево, и стали выглаживать его рубанками. Вдруг раздался голос приказчика: